– Давай просто закончим это и все, договорились? – Он как мог проглотил оскорбительное слово в свой адрес (что не лишало этих слов смысла в его отношении).
Хоть он и злился на нее за то, что произошло, все равно хотел сгладить концовку. Не давая при этом своему гневу свободы.
– Нет, не договорились! Я не собираюсь делать аборт. У меня, между прочим, учеба не окончена. Что мне делать с универом? А деньги откуда мне брать потом? Думаешь, у меня их много?!
– Зато ты наверняка знаешь, что их много у меня. Воспользовалась мной, напела красивых слов о любви, а теперь хочешь и ребенком к себе привязать.
– Да прекрати ты уже! Ты сам все время говоришь, что тебе ничего от родителей не надо. Прямо гордишься этим. Я же сама тебя за это так ценила. Такой самостоятельный. Настоящий мужчина. Который никогда не оставит свою девушку на произвол судьбы! И вообще, если быть объективной, то это ты напел мне о долгой и счастливой жизни, а при первой же трудности в кусты. Это ты меня обманул!
Неужели я сам сделал все, чтобы оказаться в такой щекотливой ситуации, выхода из которой я пока не знаю? Конечно, нет.
– Я думала, у нас будет семья, а ты меня бросаешь одну с ребенком.
– Так сделай то, что нужно.
– Не буду, – она строго посмотрела на него. Глаза ее сверкали, от чего Максим поежился. Он позавидовал такой уверенности в ее глазах.
– Я не поведу тебя домой к своим родителям на знакомство.
– А я разве этого прошу?
– Тебе и не надо просить.
Ты можешь родить ребенка, а потом требовать алименты от меня.
Или захомутать меня и надеяться, что я со временем оттаю и померюсь с родителями, и они с распростертыми объятиями примут тебя в семью.
А вообще, ты ведь и сама можешь к ним наведаться и все растрепать, а они тебе быстро деньгами рот заткнут. Там и на аборт и на будущую безбедную жизнь хватит.
И если до этого у него были хоть какие-то ожидания как-то решить вопрос миром, то после разговора Максим уже ничего не ждал. Она гнула свое, и он начинал нервничать еще больше. Воронов вырос в такой среде, где прекрасно знал, что обычно в таких ситуациях женщины часто угрожают подобным, чтобы заработать как можно больше денег на мужчинах.
Во всяком случае, ему так говорил отец.
Ему просто не хотелось бы оставаться в неведении от ее планов, если они есть. Максим хотел отмахнуться от нее как можно скорее, чтобы проблемы перестали маячить у него перед глазами.
Он не хотел сам становиться отцом. Не хотел перебиваться от одной зарплаты до другой. Не хотел ущемлять себя в чем-то, не хотел тратить свое личное время на семейные тусклые будни, которые принесут только разочарование.
После разговора, где они ничего не решили, он решил покурить в закутке возле одной из многоэтажек, окружающих детскую площадку. Только теперь понимает, какое странное место они выбрали для встречи. Еще с их прихода сюда за ними следила одна занятная бабка на противоположной стороне площадки.
Эдакая милая любопытная старушка, блюститель закона и порядка на своей, как ей кажется, и чужой территории. Он даже сейчас был у нее под прицелом. Максим стоит и курит, а она так и сидит на том же месте, старательно делая вид, что просто вышла подышать свежим воздухом.
Олеся так и не сдвинулась с места, где Максим ее и оставил.
Не уходит.
Надеется, что я вернусь? Или так сильно расстроилась и теперь думает, как ей поступить?
Через минуту Катя кому-то позвонила и, разговаривая, сильно жестикулировала руками в своей привычной манере, когда была на эмоциях. После одного такого раза Максим потом ходил с разбитым носом.
Он нервничал. Нужно было срочно что-то придумать, пока она сама не начала действовать.
***
Воронов устал раздражаться. Еще недавно он был счастлив, но это быстро прошло. Эмоционально он был полностью перегружен и опустошен. Теперь он только и замечал одних матерей с детьми. Это была настоящая атака. Голова разрывалась от пульсирующей боли в висках.
Недавно он сидел за завтраком и переключал каналы, чтобы посмотреть пока ест. Только вот через пять минут ему пришлось выключить его в раздражении и закинуть пульт куда подальше, потому что на одном канале рассказывают про нормальный стул у ребенка, а на другом про то, как проверяли раньше беременность по Гиппократу с помощью лука.
Вчера одна из работниц заявила о своей беременности, и все на радостях решили скинуться ей на будущего малыша.
С Максима же потребовали больше всего, аргументируя тем, что он мужчина и не пожалеет денег на будущее поколение, к которому он не имеет никакого отношения. Воронова бесило, что они думали, будто он располагал к большим тратам, чем они, будучи на одном уровне. Он вовсе не был причастен к тому, что ей придется уйти в декрет, и возможно не вернуться оттуда. И скорее всего она станет той самой бывшей сотрудницей, приходя к ним на работу поболтать о непростых материнских буднях с орущим ребенком на руках. Худшее в такой ситуации, что им потом без нее придется справляться с наплывом посетителей. Это тоже бесило неимоверно.
Сама же эта девушка была довольно хороша собой. Невинная блондинка со светло-карими глазами. Полная противоположность его Кати. Худенька и вне работы всегда ходила в милых кружевных платьях и блузках, а в холода носила что-то вязаное. В характере часто проявляла эгоистичность и инфантильность, чем многим не нравилась, но, конечно же, беременность все изменила.
Максим Воронов знает, что ей это нравится, такое отношение к себе, словно она мамина любимая хрустальная ваза. Максиму так и хотелось, чтобы ее муж показал ей однажды, что все не так просто в жизни, чтобы она перестала жить, как маленькая принцесса с личным штатом прислуги, которые ей должны по праву рождения.
Несколько ему все же было известно из разговоров остальных представительниц женского пола, ненамеренно естественно, что у нее был такой муж, который будет требовать охраны домашнего очага.
Ну и удачи ей с этим.
Кадровому отделу только головная боль. Муж ее обратно уже точно не пустит после декрета.
***
Он возвращался домой и стоял уже возле своей двери в темном подъезде, так как лампочку опять кто-то выкрутил, и матерился, пытаясь вспомнить, куда положил ключи.
Вдруг его слух уловил какой-то шорох на полу и движение воздуха в его сторону, и он в ужасе понял, что кто-то стоит возле него.
Максим в этот момент хотел закричать на весь подъезд, чтобы хоть кто-то оказался здесь прежде, чем случится непоправимое.
Он замер, а в руках поднял телефон, надеясь, что его не слышно. Кровь стучала в его голове, и Максим понял, что может упасть в обморок. Медленно повернулся и резко посветил экраном вперед.
