С того момента, как Жузе объяснил мне, что Жинга вовсе не велосипед, имя королевы стало попадаться мне буквально на каждом шагу. Разумеется, попадалось и раньше, просто я не обращал внимания. Теперь же все сошлось, имя и памятник, который я видел в крепости Сао-Мигел, довольно уродливый, но наглядно иллюстрирующий непростую историю страны. Раньше этот памятник стоял посреди площади Кинашиши, одной из главных площадей Луанды. В незапамятные времена там была лагуна Кианды, русалки и богини-хранительницы в мифологии мбунду. В начале ХХ века лагуну осушили, чтобы пустить пустырь под застройку, а заодно срубили священное русалочье дерево. Остался пень, из которого, если верить легенде, в течение целой недели сочилась кровь. Скорее всего, это был древесный сок, окрашенный теми же веществами, что придают красный цвет латеритной почве. Но кровоточащий пень звучит внушительней. Вскоре на месте высохшей лагуны воздвигли монумент павшим во время Первой мировой войны, известный в народе как «памятник Марии да Фонте»
[107]. Кровоточащий пень превратился в постамент. На постаменте было высечено: «В память о португальских бойцах, европейцах и африканцах, сражавшихся в Великой войне, 1914–1918». Изваяние женщины с мечом в руке возвышалось над фигурами двух солдат, белого и африканца. Вероятно, по замыслу скульптора эта женщина олицетворяла Родину-мать, но местные жители тотчас признали в ней отважную предводительницу восстания против колониальной власти в середине XIX века. В эпоху Агостиньо Нето памятник Марии да Фонте снесли и на его место водрузили бронемашину БРДМ-2. Затем ее тоже убрали, и место на постаменте заняла бронзовая королева Жинга Мбанди. В правой руке у нее был топорик шамбуйю, символизирующий власть нгола. Если бы не этот топорик, легендарную правительницу можно было бы принять за обычную крестьянку: скульптура была выполнена в духе классического соцреализма. До поры до времени другие достопримечательности Кинашиши – высотка с неоновой эмблемой пива «Кука» и параллелепипедное здание рынка, детище архитектора Виейры Васко да Кошта, – составляли компанию бронзовой королеве. Когда-то эти образцы архитектуры пятидесятых служили визитной карточкой города; площадь Кинашиши мелькала на фотографиях и в видеомонтажах не реже, чем Маржинал. Но в 2008‐м здание рынка было снесено ввиду аварийного состояния, а в 2011‐м та же участь постигла и высотку «Кука». И лишь Жинга с топориком в правой руке продолжала держать оборону, пока и ее не убрали с глаз долой, чтобы построить на этом месте торговый центр.
Вняв моей просьбе, Жузе предложил выпить по пиву («К Карлушу можно и опоздать, у нас никто никогда не приходит вовремя») и занялся ликбезом. Так я узнал легенду Ларгу-де-Кинашиши. Слушал с раскрытым ртом, сам себе удивляясь. Вот ведь штука: из тертого нью-йоркского адвоката вдруг превратился во впечатлительного неофита. Был Damian, а стал снова Vadim или даже Vadik, которому все интересно. И хотя ни в школе, ни в университете я не питал особого интереса к истории, теперь, вдохновленный экскурсом Жузе, я решил самообразовываться и на короткое время заболел королевой Жингой. Читал все, что попадалось мне под руку на предмет доколониальной истории Анголы. Как сказал Синди, «раз уж мы здесь, надо стремиться узнать и понять». Или что он там сказал? У меня нет своей истории, зато я всегда готов впитать чужую. Очень уж не хочется оставаться невеждой, дураком с Велосипедной улицы. Кстати, как выяснилось, Жинга – это неправильное, португализированное имя; правильно – Нзинга.
***
История начинается с деда Нзинги, первого ньяки
[108] амбунду. Это он, Нгола Инене, встретившись с португальскими путешественниками в самом начале XVI века, одарил их серебряными браслетами и тем самым породил легенду о горах Камбамбе, где драгоценного металла так много, что даже листья на деревьях – с серебряными прожилками. В ответ на щедрость туземного короля португальский монарх отправил новую экспедицию в поисках серебряных рудников. Впоследствии выяснилось, что россказни о новом Эльдорадо – выдумка. В горах Камбамбе находилось месторождение олова, а не серебра. Браслеты, которые португальские первопроходцы приняли за серебряные, были отлиты из чистого олова. Но к тому моменту, как это обнаружилось, лихорадку было уже не унять: не серебро, так что-то еще. Медь в Бенгеле или золото в Маланже. И правда, земля мбунду щедра на природные ресурсы. В разные времена здесь добывали воск, каучук, шкуры, слоновую кость, марганец, железо, уран. В начале двадцатого века открыли первое месторождение алмазов, а в конце пятидесятых – нефть. А самый главный товар – люди. Цена раба сильно зависела от качества его зубов, поэтому многие из тех, кто попадал в невольничьи ряды, выбивали себе зубы или стачивали их с помощью камня в надежде отвратить от себя работорговцев. В общей сложности из Анголы было вывезено около трех миллионов рабов; у доброй половины современной Бразилии, Кубы и Доминиканской Республики – ангольские корни.
После смерти Нголы Инене на престол взошел его сын Килванжи Киассамба. К тому времени от португальских гостей было уже не отбиться. Из двух категорий пришельцев – купцов и иезуитских монахов – Нгола Килванжи предпочитал иметь дело с первыми. Иезуиты не допускались в Кабасу, столицу королевства Ндонго, и обосновались там, где река Кванза впадает в Атлантический океан. В 1575 году поселение получило название Сао-Паулу-ди-Луанда. Тогда же была возведена крепость Сао-Мигел. Программа иезуитов состояла из двух пунктов: обратить Килванжи и его подданных в христианство и развернуть широкую торговлю рабами. Короля Нголы, однако, не интересовало ни то ни другое, и лузиады перешли от Слова Божия к военным действиям. Первая война между португальцами и амбунду продолжалась около сорока лет. В разгар этой войны и родилась будущая королева Нзинга Мбанди (названная в честь Нголы Нзинга, одного из ее предков, правивших государством в середине XIV века). После того как войско Килванжи одержало победу над португальской армией и провинции Иламба и Кисама перешли во владение короля Нголы, Португалия бросила все силы на войну с амбунду. В ходе одного из сражений был убит и сам Килванжи Киассамба, чьим именем в постсоветское время тоже назвали улицу (раньше она, вероятно, носила имя какого-нибудь революционера или генсека из Восточной Европы).
Великий воитель Килванжи оставил по себе двух сыновей и трех дочерей. Старший сын, Мбанди, родился вне брака, и потому по законам Ндонго трон должен был унаследовать младший сын, Нгури. Но сразу же после смерти отца незаконнорожденный первенец расправился с младшим братом, а заодно и с племянником Канжилой, сыном Нзинги, и провозгласил себя королем Нгола Мбанди. Сестры Нзинга, Кифунджи и Камба бежали в сопредельную Матамбу. Вскоре собы и макоты
[109], подчинявшиеся Нголе Мбанди, поняли, что новый король не ровня отцу ни как полководец, ни по части дипломатии. Видимо, он и сам что-то такое понимал – и потому внял здравому совету попросить сестру Нзингу, чтобы та от его имени вела переговоры о мире с португальцами. К общему удивлению, Нзинга, еще носившая траур по Канжиле и Нгури, согласилась выполнить просьбу старшего брата.
