– Почему тебе нельзя выходить? – задала я следующий вопрос, и Эйлин, которая до этого так решительно застегивала пальто, вдруг остановилась.
– Я беременна, – она произнесла это таким тихим шепотом, что ветер практически заглушил ее.
Я резко втянула воздух и почувствовала, что у меня вот-вот лопнет череп.
– Снимай пальто. Ты ни в коем случае не выйдешь на улицу! – недвусмысленно приказала я, на что она измученно скривила лицо.
– Клеенка в сундуке справа от ворот. Остальные, вероятно, ищут ее в другом месте, – объяснила она, и я, фыркнув, повернулась к своему пальто, которое висело на крючке на стене.
– Я скажу им, – решилась я, и Эйлин наконец опустила руки с пуговиц воротника.
Ветер был таким резким, а снегопад – таким сильным, что мне с трудом удавалось шагать. Холод мгновенно забрался в каждую крохотную щелочку и прогнал мурашки от ног до макушки.
Я нашла дорогу, ведомая только светом фонарей, стоявших неподалеку на другой стороне двора. Снег летел в глаза, а шторм сорвал с головы шляпу и заставил ее исчезнуть в темноте.
Громко ругаясь, я продолжала идти по уже высоким сугробам и с трудом могла поверить, что во время нашего приезда два или три часа назад здесь было совсем немного снега.
Почти достигнув света, я услышала крики остальных. Ворота были распахнуты, и я быстро проскользнула через узкую щель в безветренное помещение.
– Анимант? – удивленно произнесла миссис Рид, стряхивая снег с моих волос и испортив при этом прическу. Но сейчас мне было уже все равно.
– Эйлин сказала, что убрала клеенку в сундук, – тут же объяснила я причину своего появления, чтобы избежать дальнейших вопросов, и указала направо, в темноту сарая, где у стены стояли какие-то сундуки.
– Ох, слава Богу, Анимант, – воскликнула миссис Рид и бросилась к деревянным ящикам.
Я последовала за ней и получила небольшую возможность осмотреться. Сарай представлял собой большое помещение с несколькими этажами справа и слева, по краям заполненное соломой. С задней стороны крыша в одном месте угрожающе наклонилась вниз. При ближайшем рассмотрении я заметила сломленную посередине балку. Снова и снова снег залетал через разные дыры и падал на людей, которые работали под ними.
Четверо из них как раз несли очень длинное бревно и устанавливали его так, чтобы его верхушка подпирала крышу.
Мне в руку сунули клеенку.
– Идем, – велела мне миссис Рид, хватая Фэнни и Мэрион. Вместе мы поднимались по узкой лестнице наверх, и я в мокрых туфлях то и дело соскальзывала со ступенек. Они были сделаны для длительных прогулок и прочных мостовых Лондона, а не для ночных восхождений.
Поднявшись по первой лестнице, я торопливо стянула с пальцев перчатки, чтобы лучше держаться, и положила их в карман пальто.
Мы с Фэнни развернули клеенки и разложили их по соломе, которая лежала в непосредственной близости от дыр в крыше. На ней еще не было особенно много снега, который Мэрион энергичными взмахами маленькой метлы сметала через край площадки вниз.
Мужчины только что перебросили толстый канат вокруг одного из теперь уже двух бревен и объединенными усилиями поставили его в вертикальное положение, так что крыша дюйм за дюймом поднималась с одной стороны.
Я увидела Томаса рядом с его отцом, как они оба вцепились в канат и тянули его, словно от этого зависела их жизнь.
Вероятно, так оно и было. Без соломы у скота не будет зимой пищи. А если крупный рогатый скот истощится или умрет, средства к существованию у семьи Рид окажутся под угрозой.
– Надо взять еще, – сказала Фэнни и потянула меня за рукав к ступенькам, которые вели вниз. Фэнни двигалась при этом так же элегантно, как и обычно, и я завидовала ее маневренности, рядом с которой казалась себе медлительным мешком картошки, постоянно запутывающимся в юбках своего платья.
Мужчины установили второй ствол по другую сторону сломанной балки и натянули канат.
– Нам нужны еще люди на канате! – закричал Гидеон Рид на весь сарай, и Фэнни тут же бросила клеенки. Мы вместе побежали к ним, протиснулись между вспотевшими, несмотря на холод, мужчинами, ухватились за канат и потянули.
Кто-то наступил мне на ногу, бревно, казалось, не сдвинулось даже на ширину пальца, а у меня сразу же заболели плечевые суставы, но вдруг кто-то что-то крикнул, и мы все смогли отпустить канат.
Джимми и Лукас поднялись по очень длинной лестнице, в то время как Финли принес коробку с инструментами. Волосы Томаса ужасно растрепались, когда он подошел ко мне, так же тяжело дыша. Пыль прилипла ко лбу, руки дрожали от напряжения, но он ухмылялся так широко, как давно не улыбался, и выглядел потрясающе хорошо.
– Что за Рождество, – прошептал он, и Джонатан отправил его за другими предметами. Толстыми досками, двумя длинными металлическими рельсами и еще за чем-то. Все, казалось, точно знали, что нужно делать.
Лукас отодвинул в сторону корыто, на содержимом которого мутно блестел слой льда, и установил лестницу так, чтобы Джимми мог подняться до места пролома.
Он начал с того, что прикрепил рельсы, связал их тросом, а затем вбил в древесину длинные гвозди.
Мы с Лукасом придерживали лестницу, остальные достали еще одну и временно закрыли досками дыры, образовавшиеся в крыше.
Инстинктивно я дернулась назад, когда вдруг сверху на меня что-то упало, и резко уклонилась от молотка, который с резким звуком пробил ледяной слой в корыте и погрузился в мутную, грязную воду. Ужас охватил меня, и я издала сдавленный крик, когда опасность миновала.
– Ай, черт побери, молоток, – выругался сверху Джимми, и я раздраженно посмотрела на него.
– В корыто с гнилью, – рассмеялся Лукас, но мы не обратили на него внимания.
– Он выскользнул, – не особенно галантно извинился Джимми и замолчал, когда балка задрожала над ним.
– Быстрее, – крикнул он мне и протянул вниз руку.
Без дальнейших возражений я повернулась к корыту и через отверстие во льду сунула в него руку. Ледяная, слизистая вода затекла в рукав и пропитала пальто и манжету блузки. Поднялся отвратительный запах, но я лишь нащупала молоток, ухватилась за него и вытащила. «Корыто с гнилью», – слова Лукаса зазвучали в моей голове, и теперь я осознала их. Как отвратительно.
Но жаловаться на это было уже поздно, поэтому я лишь торопливо вытерла молоток о пальто и поднялась по первым ступеням лестницы, чтобы подать его Джимми, который судорожно продолжал чинить крышу.
Моя рука словно онемела от холода, но я снова спустилась вниз и решила быть подальше, когда в следующий раз где-нибудь сломается крыша.
5
Промерзшие до костей, мы, спотыкаясь, вернулись в большую переднюю, и Томас быстро помог мне выбраться из мокрого и отвратительно вонючего пальто.
