– Не думаю, что у отца есть время сопровождать нас, – ответила она, в то же время понимая желание сестры не быть больше запертой в стенах этого дома. Ее взгляд упал на окно, за которым на залитых солнцем улицах Лондона цвела жизнь.
– Я думала пойти одним. Только ты и я, – объявила Мириам, и Рейчел охватил ужас. Она распахнула глаза и пораженно уставилась на сестру, которая лишь ненамного старше ее.
С любым другим она бы просто рассмеялась, приняв это за плохую шутку, но, зная Мириам, та всегда серьезно относилась к подобным задумкам. Она была непредсказуемой и безудержной, рвала оковы своей жизни, как дикая лошадь, и вырывалась из них всякий раз, когда появлялась возможность.
– Отец не разрешит, – Рейчел напомнила ей правило, но Мириам просто отмахнулась от этого.
– Тогда уйдем, не спрашивая. Ты знала, что Мария должна просто ставить в известность экономку, прежде чем уйти? Можешь в это поверить? – с волнением произнесла она, потянув Рейчел за собой.
Рейчел не сопротивлялась, даже сама этого хотела, хотя и не могла в этом признаться. Искра бунтарства боролась внутри нее со страхом перед миром. Одно слово, и все изменилось. Кто-то сказал ей «еврейка», и вся уверенность исчезла, оставив ее в городе, в котором ненавидели кого-то вроде нее. Мельчайшие мелочи меняли и бо́льшие вещи. Одно семя могло перевернуть мир с ног на голову.
Мириам ловкими пальцами повесила ей на талию кошелек так, чтобы он стал украшением и подходил по цвету к светло-голубому шелку юбки. Пальцы Рейчел тут же нашли на нем кисточку, и она начала нервно играть с нитками.
– Мы же на самом деле не сделаем это? – поинтересовалась Рейчел, спускаясь по ступенькам обратно на первый этаж и беспокоясь о том, чтобы отец не услышал их из своего кабинета.
– Почему же, Рейчел! – воскликнула Мириам, отчего Рейчел бросило в жар и холодный пот одновременно.
– Что если с нами что-то случится? – спросила она, почувствовав, как страх все больше и больше сжимает ей горло.
Мириам посмотрела ей в глаза и лукаво улыбнулась.
– Разве не ты говорила, что лишь один неверный шаг может привести к тому, что ты упадешь с лестницы и сломаешь себе шею? Не все ли равно, погибнем мы здесь или там? – Она вызывающе приподняла бровь, что было настоящим искусством. Сколько бы Рейчел ни старалась, у нее всегда устремлялись наверх обе брови.
Рейчел отвернулась и так крепко вцепилась в перила лестницы, что у нее заболели пальцы.
– Я предпочитаю совсем не умирать, – просто ответила она, и Мириам рассмеялась.
Рейчел завидовала ей. В глазах сестры сияла веселость, в ее позе проявлялась смелость, а в голове кружилась легкая нота безумия. Она не обдумывала вещи, а просто делала их, и Рейчел часто хотела быть больше похожей на свою сестру.
Но она была совсем другой: застенчивой, тихой и всего боялась. Мир был таким огромным, что даже мысль об этом угнетала ее. На свете жило так много людей с таким же количеством различных историй, которых она не знала и никогда не узнает, из-за чего одиночество в этом доме сводило ее с ума.
Лишь один шаг, и она упала бы с лестницы. Лишь один шаг, и она встретила бы на улице людей, которых никогда раньше не видела, или же не последовала бы за Мириам и снова оказалась бы в музыкальном салоне.
Чья-то жизнь могла кардинально измениться, если бы она вышла на улицу. Ее жизнь могла кардинально измениться.
Покалывающее волнение охватило ее, и она кивнула Мириам, которая тихо завизжала от удовольствия, увлекая ее за собой.
– Мы уходим, – сообщила она миссис Гудбоди, и, прежде чем кухарка успела хоть что-то ответить, девушки уже направились к двери.
2
У Мириам была цель. Она ничего не сказала, но Рейчел сразу почувствовала это по характеру ее шагов, устремленному вдаль взгляду и стремительной походке.
Они купили билет и доехали на дергающемся и скрипучем трамвае до центра города. Люди толпились вокруг них, и при каждом взгляде, останавливающемся на них дольше секунды, Рейчел с колотящимся сердцем начинала бояться, что они узнают, кто она такая.
Но никто не обращал на них внимания. Мириам рассказывала что-то о цветочном рынке и разнообразии цветов. Рейчел старалась слушать ее, отвлечься и не паниковать только потому, что дама позади нее на каждом повороте дороги задевала ее своим кринолином.
Когда они ступили на мостовую центра города и небо над ними затянулось, как недостижимый голубой шелковый шарф, у Рейчел перехватило дыхание. Ощущение свободы было таким подавляющим и нервным, что она предпочла бы вернуться домой.
Но Мириам продолжала невозмутимо идти вперед, и Рейчел следовала за ней по пятам, чтобы не отстать. Она взяла ее под руку, цепляясь за нее, пока Мириам не начала смеяться.
– Никто тебя не укусит, – посмеялась она над страхом Рейчел, на что та недовольно поджала губы, но не нашла остроумного ответа.
Их туфли стучали по тротуару, и этот стук смешивался со всеми остальными звуками города. Гул голосов, крики каких-то рыночных торговцев совсем рядом, грохот карет и пронзительный звук сигнального свистка полицейского. Люди проходили мимо них, шли своей дорогой, имели свои цели, и воздух был исполнен надежд и желаний, устремленных вверх и запечатленных в шелковой пелене неба.
Сестры подошли к главной площади, и Мириам действительно не обманула: вся территория была полна цветов. Рейчел приоткрыла рот, когда они вошли на цветочный рынок, и аромат сладких цветов окутал ее, словно они вместе попали в сказку. Пионы и герани, подсолнухи и гладиолусы, гипсофилы и папоротники. Словно сад создан рукой Господа. И все пытались продать им эти цветы.
– Розу для прекрасной леди? – обратилась к ней молодая женщина и показала красивый нежно-розовый цветок.
Но Рейчел покачала головой и еще выше подняла плечи, которые и без того казались чересчур напряженными.
Мириам не останавливалась, чтобы взглянуть на ларьки, тянула сестру все дальше и дальше, до задней части рынка, где торговали гончарными изделиями и резными товары из дерева. Целенаправленно она подошла к стойке с высокими, искусно расписанными вазами, и Рейчел с изумлением увидела, как румянец вспыхнул на щеках сестры, когда молодой человек за стойкой поднял взгляд. Улыбка расползлась по его пухлым губам, и Мириам ответила тем же.
В голове Рейчел пронеслась мысль о том, что эти двое знали друг друга, и внимательно посмотрела на молодого человека. Лицо его было угловатым, с сильно выраженной челюстью, а темные волосы блестели на утреннем солнце. Она точно его уже видела. Перед их домом, всего несколько недель назад. Он приносил цветы.
– Доброе утро, мисс Коэн, – поприветствовал он Мириам таким явно обходительным тоном, что Рейчел испуганно отпустила руку сестры.
– Мистер Робинтон, – как кошечка промурлыкала Мириам, и Рейчел растерянно уставилась на нее.
