Когда Ярис зовет меня в зал для проверок, я даже теряюсь.
— Мне тоже надо?
— Это стандартная процедура, артефакторы проходили ее каждые три дня.
— Зачем?
— После каждой проверки выбирают самую слабую из стихий, объединяют студентов с этой стихией и следующие дни ее старательно раскачивают, чтобы подтянуть под уровень остальных для большего равновесия.
— И этот результат станет моим официальным? — уточнила с тяжким вздохом.
Ярис лишь кивнул, не понимая моего затруднения. Черт, если бы он заранее сказал, что это будет. . . мне, конечно, лестно быть девушкой с четырнадцатым уровнем магии, но одно дело, когда это слухи, а другое, когда официальная информация.
— А, может, я потом пройду тест? — лепечу, косясь на стоящих неподалеку студентов.
— Арина, хватит, пожалуйста, мы все устали. Просто сделайте как все и получите бумаги.
— Но... может, мы могли бы сперва переговорить наедине, — я всеми силами сигналю в сторону студентов, пытаясь показать, что не могу говорить при них.
— Госпожа Бороув, правила едины для всех, — он добавляет в голос еще больше строгости и распахивает передо мной дверь комнаты.
— Может, вы сами запишите мой результат? — говорю с затаенной надеждой.
— Преподаватель, ведущий практику, не участвует в оценке результатов, чтобы не было соблазна повлиять на них, это закон, — отрезает Ярис и захлопывает за мной дверь.
Черт.
В комиссии присутствует несколько преподавателей, лишь часть из них мне знакома, и ректор. Они смотрят на меня с выражением вивисекторов.
— Имя? — строго спрашивает ректор, зарывшись носом в толстый журнал и притворяется, что мы не знакомы.
— Госпожа Арина Бороув, — говорю, не дрогнув, и передаю членам комиссии свои документы.
Сама процедура проверки обычна и даже скучна. Когда я прохожу другие стихии, за моей спиной в очередной раз начинают обсуждать, как это возможно, чтобы у человека не было вообще других стихий, кроме основной. Обычно хоть что-то, хоть чуть-чуть, но откликается, а у меня абсолютная пустота. Слушать, как тебя обсуждают и оценивают, хоть и в полголоса, весьма неприятно.
Наконец, подхожу к алтарю Воды. Тут бы мне как-нибудь уменьшить свою силу, скрыть ее, да только непонятно, как. Обычно говорят, что надо прикрыть глаза, сосредоточиться, воззвать к своему внутреннему источнику... я старательно не делаю ничего. В уме вспоминаю таблицу умножения, хочется спрятать свою магию поглубже да подальше.
Но алтарь загорается, отблески света пляшут по стене до самого потолка.
— Двенадцатый уровень? — удивляется один профессор.
— Я слышал об этом, но видеть... — бормочет ректор себе под нос удивленно.
— Тринадцатый, не меньше!
— А по мне и вовсе четырнадцатый, — говорит самый молодой.
Его едва не поднимают на смех, говоря, что это невозможно, что таких магов не бывает, особенно среди студентов, и прочее.
В итоге в документах мне прописывают тринадцатый уровень. Кажется, они решили мне немного занизить результат, а истинный раскрыть только по окончанию учебы. Что ж, не важно, это все равно слишком много для обычного человека. Я хмыкаю, но молчу — в Империи это число не считается неудачным. Уже на выходе случайно ловлю на себе задумчивый взгляд ректора.
Наконец, документы подписаны, и я со спокойной душой покидаю Академию. Медленно еду по дорожке к воротам, дышу теплым влажным воздухом. Кажется, лужайку только недавно покосили — свежо пахнет только что скошенной травой. Хорошо, что сейчас нет занятий, а то бы меня затоптали.
— Арина! — я успеваю отъехать от академии всего ничего, когда сзади меня окликают.
На меня налетает ураган в светло-голубом платье: обнимает крепко, едва не вытащив из кресла, целует в обе щеки.
— Ох, Арина, как же мы все скучали! — на глазах Барби выступают слезы. — Почему же нам не сообщили, что вы приедете сегодня?
— Не знаю, случайно так вышло, наверное, — пожимаю плечами, а сама всматриваюсь в ее лицо. Она похудела, даже чуть осунулась, тени вокруг глаз. — А что с тобой? Ты не здорова?
— Ох, это просто практика тяжеловато дается. Как третий день на одной стихии сидишь — так с ног валишься. Ничего, завтра тест и сменят, наверное. На сегодня я уже свободна, от меня все равно уже нет никакого толка. Поехали домой!
Она кладет руку мне на плечо и идет рядом, и я только теперь понимаю, как я отвыкла от чужих прикосновений за это время и как мне их не хватало.
— А карета? — спрашиваю удивленно.
— Как ты уехала на практику, так пропуск на территорию Академии для нашей кареты запретили, он же тебе выдавался. Она стоит там, неподалеку от ворот. Я утром предупредила, что вряд ли задержусь до обеда. Вот завтра — да, завтра буду сидеть до самого вечера.
Барби еще что-то щебечет про свою жизнь, про Арика, про нашу семью, про выходные в Уркатосе, про остальных студенток с ее потока, а у меня внутри будто ослабляется сжатая пружина, и дышать становится легче. Ничего без меня страшного не случилось, ничего непоправимого. Были мелкие сложности, но справились общими усилиями.
Как же хорошо дома!
Глава 44
Каникулы пролетели как один миг.
В отличии от нас, магов Воды, группа Браби, которой мы прежде завидовали, так как они никуда не уезжали из столицы и работали над амулетами в чистых светлых помещениях, осталась практически без каникул. Да, из-за слабости своих внутренних источников, они работали редко когда целый день, но и полноценные выходные им давали всего раз в неделю: они занимались по три дня одной стихией, а отдыхали полноценно после двух таких блоков.
При этом девушкам разрешалось в любой момент отказаться от продолжения раскачки внутренних источников, за это не ругали и косо не смотрели — женщины же. Многие из ее подруг выдержали всего пару недель в таком ритме, а потом уехали отдыхать к родным. Но Барби осталась на практике до победного, не работала спустя рукава, не филонила, а выжимала из себя все соки, и в итоге на последнем тесте ее средний показатель уровня магии вырос сильнее, чем у прочих студентов — на целых два деления. Правда, победа это была относительная, она все равно оставалась весьма слабой магичкой четвертого уровня, но, относительно ее изначальных показателей в районе двух баллов, это было впечатляюще. Причем, рассказала мне обо всем Барби только после последнего теста, а до того молчала о своих успехах, как партизан.
