– Мистер Ворон, мне так жаль. Я не понимал…
Феликс заметил, с каким недоверием Джек посмотрел на клирика. Ох, Ворон, брось. Ты же видишь: парень – сама искренность.
– Да, ваше преосвященство, я очень благодарен, – кивнув, сказал Джек. – Мы все благодарны.
С тем он обвел рукой всех стоявших за ним.
Епископ не дал продолжить.
– Отец Адам все рассказал мне. Пожалуйста, заходите – и позвольте нам помочь.
И они помогли. Феликс потом решил, что епископ оказался чудесным человеком. Он как-то умудрялся быть рядом со всеми и за всеми ухаживать. А где не успевал он, хлопотала его свита, несколько то ли молодых священников, то ли служек – не разберешь, кто там кто. Команду завели внутрь, обсушили, усадили, дали выпить и пожевать, пока готовится обед, и не обиделись на отсутствие аппетита у гостей. И главное: как изменилось отношение самого епископа! Высокомерный аристократ, непреклонный страж Божьего дома от наглых голодранцев, он превратился в теплого, заботливого, проницательного и мудрого дядюшку.
Феликс никогда раньше не встречал его. Но да, Адам прав. Священник. От и до.
Но главным для Команды было не его сочувствие и гостеприимство, а помощь с телом Карла. Епископ молча выслушал жуткие подробности похорон жертвы вампира. Он не выказывал ни изумления, ни отвращения – вообще ничего способного повлиять и помешать. Выслушав, он ненадолго отлучился, чтобы облачиться в одежды для богослужения, приказал своим людям сделать то же самое. И вдруг то, что представлялось тягостной и жуткой повинностью, в золотистом сиянии свечей и светлых одежд, исполненных священных символов, превратилось в иное.
А потом исчез Джек.
Феликс тогда засел в одной из многочисленных уборных, пытался привести себя в порядок к ритуалу, сумел почти целиком высушить волосы и даже слегка пригладить рубашку. Конечно, дождевик прикроет самое худшее, как прикрыл браунинг. Конечно, может, на похороны нужно без пистолета, и всякое такое, но ведь это похороны воина. Самого настоящего.
В дверь слегка постучали, послышался голос Даветт:
– Феликс?
Он открыл.
Она успела прихорошиться. Золотисто-медовые волосы чистые, такие мягкие, расчесанные. Очень красивые волосы.
– Привет…
Все, что он сумел выдавить из себя.
– Привет, – сказала она и смущенно потупилась. – Ты видел Джека?
– Кого?.. А, нет.
– Его никак не могут найти… а так все готово, можно начинать.
Феликс кивнул ей и вышел в зал. Там ожидали встревоженные Аннабель с Кирком и несколько людей епископа.
– Где Кот?
– Он уже в часовне, – взволнованно прошептала Аннабель.
– А Адам?
– Все уже там, – сказала Даветт. – Не хватает только Джека.
– Хорошо, – задумчиво пробормотал он, пошел по коридору и остановился, когда понял, что все потянулись следом.
Он обернулся, посмотрел на их нетерпеливые, энергичные, полные надежды лица. Захотелось крикнуть: «Чего вы хотите от меня?!» Но вместо того он сказал:
– Встретимся в часовне.
А потом он стоял и ждал, пока они неохотно разбредутся.
Когда разбрелись, он немного подумал и решил, что знает, куда подевался Ворон, и двинулся дальше по коридору. Ноги мягко ступали по пышному, изысканному и, похоже, очень дорогому ковру с персидским узором. На отделанных панелями стенах висели картины, похоже, еще изысканней и дороже. Коридор вывел к центру дома, залу размером в шестьдесят футов с двадцатифутовым потолком. Зал по непонятной причине назывался «Комната отдыха».
Феликс не ожидал найти там Джека – зал просто оказался по пути. Феликс с удовольствием оглядел «Комнату отдыха», не уступавшую роскошью фойе лучших отелей мира. Отличная работа. На тонкого любителя.
Он знал, что Джек не в этих роскошных апартаментах. Он вообще не в доме. Феликс прошел сквозь банкетный зал, сквозь огромный и внушительный простор прихожей, отделанной дубом, и открыл парадную дверь.
Для лета ночь выдалась холодная. Но буря уже миновала, показались звезды. Феликс ступил наружу, прикрыл за собой дверь и застыл, позволяя глазам приспособиться к темноте. В десяти футах на крыльце кто-то сидел. Широкая спина казалась сгустком мягкого сумрака среди теней.
– Джек? – тихо, почти шепотом, позвал Феликс.
– Я здесь, – устало ответил тот.
Феликс немного поколебался, затем сошел по широким ступенькам и уселся. От сырого камня немедленно промокли брюки, пришлось встать.
Джек сидел склонившись, уперев локти в колени.
– Мокро здесь, – заметил Феликс.
Темный силуэт чуть заметно пожал плечами.
Вдруг нахлынули злость и отвращение. Феликсу захотелось заорать, чтобы сукин сын тотчас же вставал. Мать его, отсиживается здесь. Взять бы да потрясти хорошенько, да отвесить пинка. Хотя, если подумать, неправильно его сейчас пинать и тормошить. Тяжело ему.
Но ведь он же, черт возьми, вождь! А там ждут люди, рассчитывают на него.
Феликс попытался успокоиться, но в голосе все равно прорвалось.
– Парень, пора идти и сделать, что надо.
Сперва Ворон не двинулся. Затем медленно, тяжело, опершись руками о бедра, поднялся, посмотрел в ночь, хрипло прошептал:
– Закурить есть?
– Конечно.
Феликс выудил сигарету, щелкнул зажигалкой. Пламя осветило лицо.
Господи, Джек, что с тобой? Такой изможденный, усталый, осунувшийся, такой безнадежно слабый – и разбитый.
Но Феликс ничего не сказал. И Джек не сказал. Он затянулся пару раз, по-прежнему глядя в ночь, затем глубоко вдохнул, медленно выдохнул, выбросил сигарету, улетевшую в ворохе искр, подтянул штаны и шагнул к двери.
– Пошли, – угрюмо буркнул он.
Так они отправились делать дело: Джек впереди, Феликс плетется сзади. Но прямо на ходу Джек преобразился. Шел такой жалкий, понурый, мятая рубашка выбилась из-за пояса, на заднице мокрое пятно, шаркает, едва волочит ноги. Но понемногу шаг становился тверже, расправлялись плечи, мощные лапищи наконец потянулись назад и заправили чертову рубашку в штаны, подбородок вперед, грудь колесом.
Ох. Феликс изумленно улыбнулся. Полминуты назад – отвращение и жалость, а теперь посмотри: каков, а? Домой пришел хозяин.
Когда подошли к часовне, Джек уже вышагивал как сержант на строевой подготовке. Он вдруг остановился перед дверью часовни, еще раз глубоко вдохнул, обернулся и посмотрел на Феликса.
Те же самые ввалившиеся глаза, и боль по-прежнему в них, и усталость – и все же сильнее всего впечатляют именно глаза.
Джек кивнул Феликсу – будто спросил.
