— Эй, док… Как там вторая девчонка? Старшая сестричка… Ты же в курсе…
Владимир сглотнул. Отпираться смысла не имело, поэтому он осторожно обернулся, не веря своим ушам.
— Марьяна? — Все это время он пытался подобрать момент, когда он смог бы поговорить о ней, но никак не решался. Барон рвал и метал, весь был на нервах и напоминать о еще одной жертве и пленнице казалось совершенно неразумным. Босс кивнул на его вопрос и остановился, на этот раз сняв очки и сканируя своего подчиненного холодным змеиным взглядом с прищуром. Кажется, его зрачки были неестественно расширены. — Она… — замялся док. — Если честно, ее лучше перевести в другое помещение… — наконец выдал он на одном дыхании.
— Думал, я не знаю, что ты водишь ее в туалет и таскаешь ей воду и еду? Или думал, я понятия не имею, что происходит под крышей моего дома? — голос Виктора опять звучал неопределенно, но скорее угрожающе холодно.
— Я… я… не мог иначе… — почти жалобно начал оправдываться Владимир, сам себя ненавидя за этот поднимающийся внутри страх. — Она бы давно умерла там, если бы…
— А тебе, конечно, до всего есть дело… — язвительно заметил его собеседник с ружьем.
— Это моя обязанность — оказывать помощь людям, — попытался ответить Владимир как можно тверже.
Виктор хмыкнул.
— Ну да. За это я тебе и плачу… чтобы никто тут не сдох раньше времени.
Владимир растерянно раскрыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но босс, похоже, больше не собирался продолжать этот разговор, он просто развернулся и направился в сторону леса по садовой дорожке. Возможно, сейчас был тот самый момент, когда можно было действовать, и другого шанса больше не будет.
— Разрешите перевести ее… — слабо выдавил из себя медик, чувствуя, как сердце уходит в пятки.
— Уже сделано, — холодно отчеканил Барон. — Но если еще будешь крутить что-нибудь у меня за спиной, я тебя лично повешу.
Он произнес это, даже не обернувшись, и Владимир с облегчением выдохнул, провожая его удаляющуюся фигуру. Он прекрасно знал, куда тот направлялся. Все эти дни он почти все время проводил на собственном маленьком полигоне, упражняясь в стрельбе с воображаемым врагом. Охрана трепалась, что стрелял он метко. Горе было тому, кто станет у него на пути. Вспомнив еще об одном своем подопечном, док покачал головой и сплюнул. Просить за вампира однозначно было бесполезно. Кормить его кровью явно никто не собирался, учитывая то, что тот сотворил. Ему и его команде даже спасать толком никого не пришлось после кровавой бойни в саду…
***
Комната, в которую перевели Марьяну, оказалась полноценной спальней для гостей, просторной, комфортабельной, роскошной. Помимо огромной удобной кровати здесь еще была здоровенная ванная, о чем можно было только мечтать после нескольких суток, проведенных в пустой комнате без возможности переодеться и принять душ… Только вот единственное маленькое треугольное окошко располагалось в трех метрах над полом, под самым потолком двускатной крыши мансарды, да и толстая дубовая входная дверь была крепко-накрепко заперта на замок. Попытавшись ее подергать, она только убедилась, что вышибить ее у нее едва ли получится. К тому же с чего она взяла, что там снаружи не выставлена охрана, как было и в подвале?
Девушка растерянно покрутилась на месте, осматривая свое новое место заточения. Наверное, она должна быть довольна, что теперь будет находиться в гораздо более комфортабельных условиях, но углы, стены, потолок все равно кружились перед глазами дурманящей каруселью, от которой тошнило и хотелось кричать. Казалось, что еще пара дней в заточении, в неведении, — и она сойдет с ума, утратит способность здраво мыслить и рассуждать… Не желая впадать в истерику, Марьяна заставила себя пройти в ванную. Халат, чистые полотенца, всякие моющие средства, новая зубная щетка, мочалка… Ей давно пора было привести себя в порядок, расслабиться, но главное — смыть всю ту грязь, в которой он ее вывалял. Однако, последний разговор с Бароном вовсе не давал повода надеяться на лучшее… Разве что, по его словам, с Настей все было в порядке, и ее самочувствие значительно улучшилось. То же самое говорил ей и док.
Заперевшись на ключ в ванной, девушка начала на автомате стягивать с себя одежду, затем зашла в душевую кабинку, включила воду, направила тоненькие струйки себе на лицо и закрыла глаза, наслаждаясь, согреваясь и немного расслабляясь. Мысли снова вернулись к их недавней встрече. Барон явился к ней, как всегда весь такой наглый и самоуверенный, медленно прошелся по комнате, приблизился к ней, протянув открытую бутылку холодного пива, а потом отошел в сторону и сел на пол напротив нее, опираясь спиной о стену и тоже потягивая свою порцию ледяного напитка. Сама Марьяна даже не думала подниматься, когда он вошел… взяла бутылку из его рук, проводила его безразличным взглядом и отвернулась. Ни сил, ни желания, ни эмоций не осталось. Была только усталость, равнодушие, неприязнь к нему и тревога за Ника и за сестру. Пиво она не любила, но сейчас как-то невольно вспомнился тот первый день, когда ее поймали… Тогда банку холодного пива ей предложил Кабан… Наверное, ей стоило быть благодарной после стольких дней впроголодь… Но благодарности она все же не чувствовала. Только приятный холод и легкую горечь во рту, в горле, в животе.
Начинать разговор Барон не спешил. Похоже, у него тоже дни проходили хреново, и он отдыхал, пытаясь сгрузить с себя тяжесть каких-то забот. Может быть, ему тоже приходилось непросто… Кто ж угадает, что там скрывалось в его голове? Вдруг у него тоже были какие-нибудь чувства? Впрочем, ей было на них плевать.
— Я тоже так когда-то сидел взаперти… — вдруг начал Виктор. — Правда, у меня еще было ведро и два литра воды на день… иногда кусок хлеба… — Он невесело ухмыльнулся. — Батя был тем еще садюгой. Дубасил и запирал. На ночь оставлял в полной темноте. Воспитывал во мне волю и избавлял от страхов. Говорил, что только так я вырасту настоящим мужиком.
Услышав это спонтанное откровение, Марьяна слегка опешила, но на последних словах не удержалась и выдавила из себя беззвучный злой смешок. Виктор, кажется, заметил его и тоже болезненно скривил в ответ губы. Очевидно же было, что их понятия о настоящих мужчинах не совпадали. К тому же ему вновь стало не по себе, когда он вспомнил вдруг, как они расстались в последний раз.
— Да… он научил меня всему, что я знаю, и даже тому, что я на хуй не хотел знать… — продолжил он уже начатую тему. — Просто готовил меня к той жизни, которой жил сам, чтобы я не ведал ни жалости, ни страха… и чтобы я не нуждался ни в ком и ни к кому не привязывался… Думаешь, такое возможно?
— Думаю, твой отец был извергом.
Барон чуть оскалился.
— Твоя правда. Идеальным извергом, которому подчинялся любой, на кого он указывал пальцем.
— Что, хочешь быть на него похожим и не можешь? — мрачно отозвалась Марьяна из своего угла.
— Все рычишь… — ничуть не обидевшись на этот раз, насмешливо протянул он. — Чего ж ты хочешь, Марьяна? Ты, блядь, из меня и так всю душу вытянула… Даже виню себя за то, что с тобой сделал…
