Женька опустил глаза. Он уже понимал, что именно Баяра в наставники не хотел. Почему? Сложно всё слишком. Ненавидеть его он уже не мог. Восхищался. И боялся его. И, что самое страшное, начинал привязываться. А это для него – хуже ножа в печень. Любить людей ни в коем случае было нельзя. Они всегда уходят.
Да, просто не было, но Женька и не думал ныть. Он был готов к самому худшему, к зуботычинам, пинкам и оскорблениям – во всяком случае в детском доме подготовка к каким-то мероприятиям проходила именно так. Но все оказалось гораздо веселее.
На рассвете – бег по степи. Все спят, а ты бежишь как сайгак, только пыль вокруг. Первый раз Женька бежал один. Баяр посмотрел и, кажется, остался доволен. И то правда, жизнь Дженая бегать научила – и от ментов по подворотням, и от шпаны уличной, и от разъяренных продавцов хот-догов, у которых он беззастенчиво воровал что-то с лотка, а пока его догоняли – ребята брали булки и сосиски. А бегал Дженай не просто быстро, а умел беречь дыхание и распределять силы.
На следующий день Баяр велел догонять ему жеребенка. Догнал.
Степняк хмыкнул удивленно и уважительно, а потом положил Женьке на плечи тяжелый мешок с овсом. В бою налегке не бегают. Короче, забавный у Женьки наставник. Изобретательный.
После пробежки – завтрак в компании воинов-наставников и молодняка. Те, кто постарше, жили уже в своих шатрах, с женами и детьми, но таких было немного. Большую часть сотни составляли молодые парни. У них, как понял Дженай, жен еще не было – не заслужили они права жениться. Шатры их небогаты, кто-то и вовсе с родителями ночует. Некуда жену привести, нечем прокормить. Стоит ли удивляться, что все они, словно стадо горячих жеребцов, рвались в “настоящий” поход. Старшие посмеивались, а эти закатывали глаза и мечтали о тучных стадах буйволов и овец, о пленницах и о драгоценных тканях, которые они отберут… да вот хотя бы у иштырцев.
Женька в их дискуссии не влезал, а когда его спросили, хочет ли он в поход, ответил, что добыча – это, конечно, здорово, но выйти живым и невредимым из схватки гораздо предпочтительнее. Охтыр немедленно назвал его трусом, а Женька весело ответил, что он не трус, а предусмотрительный человек. Подрались, конечно – разливали их водой. Баяр не вмешивался, только смотрел на своего подопечного как-то странно.
А Женька знал, о чем говорил: в любой операции нужно заранее продумывать все возможные варианты развития событий и присматривать пути отхода, иначе – самоубийство. И это не трусость, а стратегия. Об этом он потом Охтыру и сказал. Тот только плюнул презрительно и заявил, что он, конечно, бессмертен. Так ничего и не понял.
Зато Листян, ставшая невольной свидетельницей их разговора, поняла все правильно. И вечером к Дженаю подошла и, запинаясь и краснея, попросила его все же научить ее драться ножом. Женька охотно согласился. Девочка ему очень нравилась: смелая, умная, рассудительная. Хорошим другом станет. И, главное, упорная: с первого же урока научилась и нож верно держать, и поняла, куда нужно бить, чтобы наверняка.
У человека не так уж и много уязвимых мест. Хочешь убить и быстро? Бей в печень, в шею или глаз. Можно солнечное сплетение – если попадешь. А в сердце или основание черепа – очень ненадежно. Хочешь вывести из строя – запястья, бедро, сухожилие под коленкой или лезвием по лицу: болезненно и страшно, но не убивает.
Листян слушала и кивала. Позволяла показать на себе: гду печень, где подключичная артерия, где сухожилия. Вот в таком положении и застал их Баяр: девушка держит тонкий острый камень, по форме похожий на нож, Дженай уворачивается от ее неловких, но сильных ударов и хохочет. Счастье еще, он не появился раньше, когда они печень друг у друга нащупывали.
Степняку явно не понравилось то, что он увидел. Он прищурился и качнул головой:
– Дженай, на пару слов. Листян, а ты почему здесь? Ну-ка брысь к матери!
Убежала.
А Баяр вдруг резким движением поймал Женьку за шею, сдавил и, приблизив лицо к парню, прошипел:
– Даже не думай о моей сестре! Не для тебя она. Ты никто, не конь даже, а так – жеребенок. А она – дочь хана. Узнаю, что ты её... с ней... лично закопаю.
Женька вдруг расхохотался прямо Баяру в лицо.
– Я – и Листян? – выдавил из себя он. – Глупости какие! Этого не может быть никогда!
– Ну почему? – удивился Баяр, отпуская "жеребенка". – Если уж она очень захочет, то все равно тебя получит. Только для этого тебе нужно над сотней встать, но тут лет пять нужно, не меньше.
– Не надо! – запаниковал Женька. – Пусть она меня не захочет, скажи ей!
– Так, – Баяр вдруг сделался очень серьезен. – А пойдем-ка, Дженай, поговорим.
– Зачем? Я ведь сказал... не трону я твою сестру.
– Тебе пятнадцать, Дженай, так? – Баяр обхватил Женьку за плечо, уводя подальше от чужих ушей.
– Ну да, – настороженно отвечал мальчишка, пытаясь ускользнуть, выбраться из-под тяжёлой руки.
– В пятнадцать у юношей не так уж много желаний. Я помню себя: постоянно голоден.
– Меня хорошо кормят.
– Дженай... женщины. Если к тебе в шатер придёт девушка и разденется, что ты сделаешь?
– Заору и сбегу, – честно ответил Женька.
– Это неправильно. Так быть не должно.
– У рюсов не принято... ну, так рано, – выкрутился Женька.
– И что, тебе совсем не хочется?
– Хочется, – хрипло ответил парень. – Но не Листян.
– А кого? Может – помогу.
– Слушай, Баяр... – начал было Женька, а потом не утерпел, с любопытством спросил. – Это вообще нормально, да? Ну, когда до свадьбы?
– Да. А что такого? У мужчины есть потребности. А женитьба – это слишком уж... как бы сказать... надолго. У нас жен не бросают, это позор немыслимый.
– А у женщины? У нее есть потребности?
– Ну... в принципе... не спрашивал.
– Объясни мне. Я не могу взять Листян. Но, видимо, могу любую другую?
– Нет. Не любую. Дочери тысячников, сотников, да даже десятников – не для тебя. Ты даже не воин пока. С ними так вот просто позабавиться нельзя, да и они на тебя не посмотрят. А вот дочери воина или ремесленника – могут и согласиться.
– То есть я спрашиваю их согласия?
– Разумеется. А ты хотел против силы? У рюсов – можно?
– Да. Если девушку некому защитить, то можно всё, – Женька стиснул зубы и отвернулся. Он точно знал, о чем говорил.
– У нас не бывает, что девушку некому защитить. Хотя... – Баяр на мгновение замолчал, а потом спокойно продолжил. – Чужестранок наложницами берут. Часто – покупают. А пленницы все принадлежат хану. Захочет – подарит их. Захочет – себе возьмёт. Ну и вообще... ничья – она общая.
Женька кивнул, сглатывая. Это он понимал.
– А чем жена от наложницы отличается?
