— Тогда кем я буду, когда вырасту? — Поппи все еще была достаточно мала (хотя это время уже истекало), чтобы думать, будто отец знает все ответы, что он настолько полностью знает все ответы, что способен даже прозревать будущее.
— Кем пожелаешь, — сказал он.
— У меня будет мужская работа или женская работа?
— Лучше бери мужскую, — посоветовал Ру. — Она лучше оплачивается.
— Почему? — спросила Поппи.
— Из-за «врагов живых изгородей». — Бен, отвечая, не поднял головы.
— Большинство профессий не являются мужскими или женскими, — ответил Пенн. — Большинство рабочих мест открыты для всех.
— Но мальчикам платят за них больше?
— В мире сейчас многое идет на слом… в общем, многое меняется. — Пенн был поражен, одновременно доволен и встревожен открытием, что гендерное неравенство оказалось для ребенка новостью. Видимо, они слишком постарались оградить ее от мира, как и всегда. — Верно, мужчинам часто платят больше, чем женщинам, даже за одинаковую работу. Верно, за работу, в которой традиционно доминируют мужчины, платят больше, чем за работу, в которой доминируют женщины. Верно и то, что ты сможешь быть, кем захочешь, если будешь упорно трудиться.
— Нет, — Поппи покачала головой. Они ее не понимали. — Когда я получу работу, какой бы она ни была, мне будут платить больше как мальчику или меньше как девочке?
— На индивидуальном уровне это на самом деле не работает, — принялся объяснять Пенн, — и это чуточку сложнее, чем ты сказала, но…
— Если ты снова начнешь носить брюки, — перебил Ру, — сможешь выйти на пенсию на десять лет раньше.
Поппи показала Ру язык и вернулась к домашнему заданию, но разговор запомнился всем.
В тот же вечер она постучала в дверь к родителям.
— Что случилось, золотко? — Рози и Пенн лежали в постели и читали. — Не можешь уснуть?
— Не могу.
— Почему?
— Переживаю из-за того, чем я буду заниматься, когда вырасту.
— Не думаю, что стоит беспокоиться об этом сегодня, — сказала Рози.
— Это нужно для школы.
— Ну, выбери какую-нибудь профессию. Тебя же никто не будет ловить на слове.
Поппи с несчастным видом покачала головой:
— И меня беспокоит, кем я буду, когда вырасту. Мальчиком или девочкой.
Рози закрыла книжку.
— Ты можешь быть, кем захочешь, — ответила она осторожно.
— Девочкой быть дорого.
— Правда?
— Из-за гегемонии. Мальчики зарабатывают больше, чем девочки.
Выражение лица Рози отразило компромисс между потрясением и озабоченностью.
— Я зарабатываю больше денег, чем папа.
— Правда?
Родители кивнули:
— Но это потому, что у тебя мужская работа.
Рози подумалось о неравенстве в политике клиники. Почему-то никто не требовал, чтобы организацией завтрака занимался Джеймс.
— И приходится тратить много денег на косметику, если ты девочка, и покупать много обуви и средств для волос, — продолжала Поппи.
— Все это совершенно не обязательно. — У самой Рози было четыре пары обуви: зимняя, летняя, спортивная и нарядная. — Помнишь, мы говорили, что ты могла бы печь торты, играть с куклами и носить розовую одежду, но это не сделало бы тебя девочкой?
Поппи помнила.
— Точно так же тебя не делают девочкой косметика и большая коллекция обуви.
— И нельзя… — Пенн не знал, как это сформулировать. — Нельзя определять свою гендерную идентичность, или профессиональную, или вообще любую исходя из того, что будет приносить тебе больше денег. Это неправильно — не быть девочкой только потому, что ты могла бы зарабатывать больше как мальчик.
— И не следует оставаться девочкой, — добавила Рози, — если думаешь, что ты мальчик, или хочешь быть мальчиком… она помедлила, — или можешь быть мальчиком.
— И если ты хочешь быть бейсбольным комментатором, — быстро добавил Пенн, — то им ты и будешь.
Поппи поковыряла пальцами ног ковер.
— Я сказала, что хочу быть бейсбольным комментатором, но на самом деле хочу быть ученым.
— Каким? — Рози постаралась придать голосу легкомысленность вместо чрезмерной радости.
— Наверное, изучать рыб, — стеснительно сказала Поппи, — но ученого, который изучает рыб, называют ихтиологом. Когда мы в библиотеке искали книги о своих профессиях, я назвала ихтиолога, а Марни Элисон сказала «икотолог», и все смеялись. Поэтому, когда пришлось рассказывать о выбранной профессии перед всем классом, я сказала, что хочу быть бейсбольным комментатором. Но тогда Джейк начал говорить гадости, и я теперь не знаю, кем быть.
Рози не могла решить, что важнее: явный интерес дочери к науке, что было очень здорово, или ее знакомство со словом «ихтиолог», что явилось для матери новостью, или ее обеспокоенность гегемонией, о которой, безусловно, предстояло еще не раз разговаривать, или тот факт, что одноклассники Поппи травят ее из-за выбора профессии и Бог знает чего еще. Она остановилась на вопросе:
— Ихтиолог? Это вроде морского биолога?
— Типа того, но лучше. Морские биологи должны изучать всех, кто живет в океане. Ихтиологи могут сосредоточиться только на рыбе. А вы знаете, — тут ее голос опустился до заговорщицкого шепота, хотя они были только втроем, — что многие рыбы меняют пол?!
Родители понятия об этом не имели.
— Они меняют пол или обоеполые. Оба пола сразу или вначале один, потом другой. Все рыбы-клоуны вначале мальчики, но некоторые потом становятся девочками. Рыбы-попугаи — все девочки, так что потом одной из них приходится стать мальчиком: она меняет окраску и все остальное — но потом, если появляется другой мальчик, может снова стать девочкой. Каракатица умеет делить окраску пополам, так что все девочки с одной ее стороны могут заигрывать с ее «мальчиковой» половиной, а все мальчики с другой ее стороны видят половинку-«девочку» и поэтому не считают угрозой.
Родители сидели, распахнув глаза, приоткрыв рты и почти улыбаясь — почти, да не совсем, — кажется, она слишком часто бывала причиной такого их вида. Но Поппи была слишком возбуждена, чтобы останавливаться.
— Но лучше всех рыба-гамлет, или черный гипоплектрус. Их называют синхронными гермафродитами. Это означает, что гипоплектрус — и то, и другое одновременно. Когда две такие рыбки сходятся, чтобы… вы понимаете… первая откладывает икру, как девочка, а вторая оплодотворяет, как мальчик, но потом вторая откладывает икру, как девочка, а первая оплодотворяет, как мальчик. Они все — и то, и другое. Они меняются по очереди. Разве не удивительно?
Удивительно. Рози был знаком этот момент, поскольку она успела вырастить до такого же возраста четверых других детей; момент, когда внезапно оказывается, что твои дети знают больше тебя о чем-то таком, что выяснили совершенно самостоятельно, о чем-то настоящем и важном, а не просто о комиксах или видеоиграх. Удивительно это было — лучше и не скажешь.
