Вот значит как. Опять Вика?!
Я медленно выпрямляюсь и делаю шаг назад.
— Вызови себе такси. И чтобы через минуту тебя не было в моей квартире, — сухо говорю.
— Андрей, черт! Я не то хотела сказать. Андрей!
Девушка подрывается с места и кидается ко мне. Ее руки, словно клещи, стискивают мою шею.
— Юля, — мне приходится приложить усилие, чтобы расцепить их, — хватит.
— Андрей! Ну, прости! Это все алкоголь. Я хотела сказать, что люблю тебя. Влюбилась, как дурочка, а ты мне голову морочишь. Мне неважно, сколько у тебя денег. Мне важен ты, Андрей! — возбужденно произносит Юля.
— Не делай из меня глупца. Ты абсолютно права, нам надо уже давно было поставить точку в наших отношениях. Мне надоело из себя выдавливать то, чего нет на самом деле. Ты красивая, интересная. Найдешь себе достойного мужчину, с которым будешь идти по жизни. Но им буду не я, — чеканю каждое слово, потому как вижу по выражению лицо девушки: она не понимает то, о чем я ей говорю.
— Ты сейчас это серьезно? — ее голос меняется, становится визгливым от переизбытка эмоций.
— Абсолютно.
— То есть ты меня бросаешь? — выдавливает из себя, еле сдерживая истерику.
— Нет, Юль, мы расстаемся по обоюдному согласию.
— Но… но я не хочу без тебя, Андрей! — Юля порывается снова прилипнуть ко мне.
— Разговор окончен. Больше обсуждать это не имеет смысла. Я все для себя решил, — грубо обрываю девушку.
— Это все из-за нее? — неожиданно резко переводит разговор в другое русло Юлианна.
— Что? Не понял? — приподнимаю бровь, смотрю на девушку.
Она скидывает обувь, задвигает ее под кресло. Снимает пиджак, кидает его на сиденье.
— Ну, ты бросаешь меня из-за инвалидки? Невесты Руслана? — бесцеремонно спрашивает Юля, прошлепав босыми ногами мимо меня на кухню.
— Ее зовут Олеся, Юль. И, будь добра, оставь свои беспочвенные предположения при себе.
Иду следом за ней, при этом подмечая, что напускная развязность на фоне алкоголя с нее сходит так быстро, как будто ее и не было. Словно бы Юля специально притворилась.
— А это не предположения, Андрей. — Девушка подходит к холодильнику, достает сыр и начатую бутылку виски. — Я позвонила Вике. Рассказала ей все. И, знаешь, сестра твоя поведала мне одну интересную вещь. Оказывается, у вас с этой… инвалидкой любовь была?! — Юля специально делает акцент на последних словах.
Из ее рта это слышится как оскорбление, унижение.
— Это тебя никаким образом не должно волновать. Поняла? — Я сметаю все, что Юля достала, со стола и выбрасываю в мусорное ведро, перехватываю ее локоть и тащу, преодолевая сопротивление, к двери.
— Значит, правда! — взвизгивает Юля. — Эта сучка до сих пор для тебя важна?
— Закрой свой рот! Немедленно! — рычу на нее.
Рывком подтаскиваю Юлю к двери и, достав туфли из-под кресла, толкаю их в ее направлении.
— Андрей, ты делаешь ошибку. Слышишь? — угрожающе шипит девушка.
— Пиджак не забудь. — Подхватив его, кидаю ей в руки. — Юль, не унижай себя в моих глазах еще больше. Лучше по-хорошему уйди. Не веди себя как последняя стерва.
Девушка со злостью натягивает пиджак. Надевает туфли и с прищуром смотрит на меня.
— Не пожалей об этом, — угрожает Юля.
— Давай, тебе пора, — показываю ей на выход.
— Подонок! — бросает девушка через плечо, прежде чем выйти и громко захлопнуть дверь.
— Истеричка, — бормочу под нос, когда в квартире вновь становится тихо.
Я еще долго не могу уснуть. Все время всплывают в голове слова Юлианны о том, что она разговаривала с Викой, но это все отходит на второй план, когда понимаю: я бросаю Юлю из-за того, что в моей жизни снова появилась Мартышка.
И как бы мне ни хотелось откреститься от ее замечаний, сердце не обмануть. Я до сих пор испытываю к Олесе притяжение. И оно сводит меня с ума.
Я не могу дать себе передышку и не думать о девушке. Совесть, будто ядовитая змея, выползает из-под камня и жалит, заставляя чувство вины выходить на передний план.
Кожа внезапно покрывается мурашками, и мне становится некомфортно от того, что перед глазами мелькает картинка, как Олеся выливает чай себе на ноги. Я даже представить себе не могу, какое отчаяние заполняет душу Мартышки, раз она так повела себя.
Накрываю ладонями лицо и интенсивно растираю его. Какой же я придурок! Самолюб и эгоист! Думаю только о себе и о своих потребностях. Когда вызывал Олесю на разговор, я даже на секунду не задумался о том, что девушке будет больно ворошить прошлое.
Я не помню, как меня вырубило. Зато я помню то, как пообещал себе, что завоюю Олесино доверие к себе, чего бы мне это ни стоило. И начать я готов уже с завтрашнего, а точнее, (смотрю на часы: полпятого утра) с сегодняшнего дня.
Просыпаюсь я тяжело. Не выспался, поэтому чувствую себя на взводе. Я жутко нервничаю, прокручивая в голове разные варианты сближения с Олесей. Ведь чтобы я ни придумывал, какие бы схемы ни строил, ничего из этого мне не нравится и не подходит.
Принимая душ, понимаю, что сегодня нужно бы побриться, но в душе такая пустота, смешанная с тоской, что плюю на двухдневную щетину и оставляю все как есть.
Облачившись в стандартный костюм начальника, выхожу из дома.
Звоню секретарше ровно в половину девятого утра из машины:
— Анна, доброе утро, — смотрю через лобовое стекло на синие окна здание, которое принадлежит мне.
— Доброе утро, Андрей Валерьевич, — щебечет девушка.
И у меня от ее бодрого голоса немного проясняется в голове.
— Меня сегодня до обеда не будет. Я в “Центре”, так что, если кому понадоблюсь, откладывай все разговоры и встречи на послеобеденное время.
— Хорошо, Андрей Валерьевич, — подтверждает мои поручения девушка и отключается.
Перед тем, как зайти в “Центр”, несколько минут сижу в машине, наблюдая, как в прозрачные двери заходят работники.
В душе разрастается волнение. В какой-то момент меня начинает одолевать паника и пытаются сгрызть сомнения: смогу ли я воплотить в жизнь то, что сейчас у меня только на бумагах?
Голова гудит от этих мыслей. Сжимаю виски и начинаю их массировать по кругу. Надо перестать сомневаться в том, что мне подвластно, в своих идеях. Я уже сейчас делаю примерно то же самое, реализуя их, только это все в мелких партиях и по индивидуальным заказам. Но открытие “Центра” меня выведет на другой уровень. Увеличится масштабность. Будет больше сотрудников, за которых мне придется отвечать…
Твою мать! Ударяю себя по щеке. Черт, больно! Потираю ее. И на миг это меня отрезвляет. Видимо, не зря так делают люди в подобных ситуациях.
