Я прижимаю ладонь ко рту. Слезы, которые копились с тех пор, как я открыла дверь, нашли выход.
– О господи…
– Понимаю, что это может стать для вас шоком.
– Как? – запинаясь, спрашиваю я. – Когда?
– Это мы и пытаемся выяснить. Очевидно, это было убийство.
– Убийство? Нет, этого не может быть. На нее напали, хотели ограбить?
– Мы так не думаем. Вы замечали какие-то новые лица? Перемены в обычных действиях Полы?
Я притворяюсь, что вспоминаю, но думать могу только о камерах, которые за нами наблюдают. Одна направлена мне в лицо, другая на них. Я представляю себе, как похитители смотрят запись, держа пистолет у головы моего малыша.
– Нет, – отвечаю я. – Пола замечательная, нормальная женщина. То есть была ею. Человек редкостной доброты. Она стала членом нашей семьи.
– Ваша соседка миссис Ховард сказала, что Пола помогала вам с ребенком.
Сердце у меня падает при мысли о том, что они поговорили с Дженни. Это местная сплетница, и она точит на меня зуб с тех пор, как я отказалась вступить в ее книжный клуб и в комитет по безопасности района.
– Да. С тех пор как мне стало тяжело совмещать полноценную работу и заботу о сыне, Пола помогала пару часов после школы. Я относительно недавно здесь живу и не знаю никого, к кому можно было бы обратиться за помощью. Дочь Полы не так давно переехала в Австралию, и я думаю, ей было одиноко одной в доме. Мне нужна была помощь, а Поле компания. Мы все от этого выигрывали, и нам с сыном будет очень ее не хватать.
– Она также забирала вашего сына из школы?
– Верно.
– Кто забрал Зака в четверг? – спрашивает она.
– Пола.
Я замечаю, что молодой полицейский поднимает голову на этих словах и выпрямляется на своем месте.
– Вот здесь у нас не сходится, – говорит инспектор Конати. – Потому что, согласно камерам видеонаблюдения, они не вернулись домой.
– Не вернулись.
Инспектор Конати хмурится. Ее коллега смотрит на нее, потом снова на меня.
– И вас это не беспокоит?
– Нет, потому что Пола и не собиралась вести Зака домой в четверг. Они должны были встретиться с моим братом. Джефф повез Зака в Корнуолл на каникулы.
– Он не брал с собой вещей? На записи у него нет чемодана или чего-то еще.
Мои страхи и мысли спотыкаются друг о друга в уставшем мозгу, по телу пробегает волна жара от волнения, и я произношу первую же ложь, которая приходит мне в голову.
– Мы с братом подготовились заранее, чтобы Поле и Заку не пришлось тащить с собой вещи, – выпаливаю я.
– Хорошо. Где они должны были встретиться?
Они задают так много вопросов одновременно и так быстро, что я выплевываю одну ложь за другой, не успевая даже запомнить, что сказала. У инспектора Конати такая манера говорить, будто она сомневается в каждом моем слове.
Может, дело не в манере говорить, а в том, что она мне не верит.
– Извините, – говорю я, проводя рукой по волосам. – Это все так тяжело. Мне трудно сосредоточиться.
Инспектор Конати улыбается, но улыбка кажется искусственной. Видит ли она неестественность в моей улыбке?
– Понимаю. Может быть, мы могли бы договориться на следующую неделю, когда уляжется волнение. Можем поговорить в управлении.
Да. В любой день, только не сегодня.
– Да, спасибо. Думаю, так будет лучше.
– Мне только понадобятся контактные данные вашего брата, чтобы подтвердить ваши слова.
Я чувствую, как меняюсь в лице, и инспектор Конати это мгновенно отмечает. Кажется, она ловит каждую мысль, которая у меня мелькает, каждую крупицу страха, отражающуюся у меня на лице. Я прибегаю к первой же лжи, которая приходит в голову.
– Боюсь, это вам не поможет. Джеффу приходится ехать в соседнюю деревню, чтобы позвонить, потому что у них очень плохая связь. Но я с удовольствием передам ему ваши контакты, чтобы он сам мог с вами связаться.
– В наше-то время? – спрашивает она. – Где же они остановились?
– Мейбридж – это очень маленький городок, скорее, деревня. Наверное, вы даже не слышали про него.
Она колеблется несколько секунд, наблюдая за мной с другого конца комнаты. Неважно, что она там подозревает. Я хочу только, чтобы они ушли из дома. Я бросаю быстрый взгляд на камеру.
Пожалуйста, не убивайте моего малыша.
– Ясно, – говорит инспектор Конати и лезет в карман своего пиджака. Она достает оттуда визитку и кладет ее на журнальный столик. – Мне также потребуются ваши контактные данные, чтобы договориться о встрече в управлении.
Я диктую свой номер и смотрю, как она вбивает его в телефон.
На журнальном столике начинает вибрировать мой личный телефон – входящий звонок. Рядом лежит мой рабочий телефон. Мы все вместе смотрим на него, пока он не перестает звонить.
Они видели у меня в руках телефон похитителей.
Я поднимаю на них взгляд, и у меня по позвоночнику пробегает волна ужаса. Оба детектива пристально смотрят на меня.
– Теперь у вас есть мой номер.
Она смотрит на два телефона на столе, потом на мою руку, которая прижимала к груди третий телефон, когда я открыла им дверь. Я чувствую, как он жжет мне бедро в кармане брюк. Ей его видно?
– Три телефона? – спрашивает она. – Вы, наверное, очень занятая женщина.
Они поднимаются с дивана. Я провожаю их к двери, чувствуя напряжение между нами. Я физически ощущаю взгляд Конати, то, как она ловит каждый мой жест, как сканирует меня, зная, что у меня в кармане лежит телефон похитителей. Заметила ли она, как трясутся у меня ноги? Я открываю дверь, и в прихожую врывается ветерок.
– Я скоро позвоню и назначу дату встречи в управлении, – говорит она. – Если за это время что-нибудь вспомните, звоните.
– Спасибо.
Каждый из них кивает мне, и они выходят на подъездную дорожку. Я закрываю за ними дверь и сразу же начинаю мерять шагами комнату.
Она мне ни на йоту не поверила. Она знает, что все, что я сказала, – вранье.
Я хожу туда-сюда, прокручивая в голове весь разговор, прислушиваясь к звуку, с которым их машина выезжает с подъездной дорожки, к тому, как негромко хрустит под колесами гравий.
У меня в кармане начинает звонить телефон. Я отвечаю с первого же звонка.
– Они не спрашивали про Ахмеда Шабира, – запинаясь, говорю я в трубку. – Я сделала все, что вы просили. Теперь верните мне его.
Я тяжело дышу в трубку, на другом конце потрескивает.
– Вы сказали, что, как только я убью пациента, вы…
