Иными словами, Гарвардская медицинская школа должна была увеличить состав кафедры как минимум на трех работающих на полную ставку преподавателей, включая еще одного патолога и токсиколога. Потребовались бы серьезные расходы на жалованье новых сотрудников, но эти траты компенсировало бы общественное благо — вскрытия проводились бы по всему штату Массачусетс. Это пошло бы на пользу и Тафтсу, и Бостонскому университету, ведь гарвардские преподаватели читали лекции по судебной медицине для студентов всех медицинских факультетов Бостона.
«Возможно, университет еще до конца не осознал, насколько он готов вкладываться в развитие кафедры судебной медицины, — продолжал Мориц в своем докладе. — Вероятно, лучше совсем отказаться от проекта, чем продолжать попытки в столь неполноценных условиях. Такие попытки обречены на неудачу».
Если доклад профессора был гамбитом, разыгранным, чтобы добиться дополнительного финансирования и внимания для кафедры судебной медицины, то он сработал. Фонд Рокфеллера выделил 75 тысяч долларов на 10 лет. Ли, которая каждый год жертвовала тысячу долларов на оплату расходов кафедры, увеличила сумму до 3 тысяч долларов
[288]. И Мориц решил остаться.
Ли была довольна его решением, но не могла не заметить: в их внешне благополучных отношениях появляются трещины, пока Мориц продолжает управлять кафедрой на свое усмотрение, порой прямо противоречащее ее желаниям и предложениям.
Несмотря на холодный прием со стороны Гарвардской школы права, Ли была убеждена, что университет может сделать для правоохранительных органов то же, что в свое время сделала для корпоративного мира престижная школа бизнеса. Выпускники гарвардской программы MBA практически управляли страной, и ценность, которую давал этот диплом, была значительно выше цены бумаги, на которой его печатали
[289].
Программы высшего образования для полиции разрабатывали в нескольких колледжах, включая Калифорнийский университет и Университет Чикаго. Но в то время ни в одном учебном плане для офицеров полиции не было материалов по судебной медицине. Нигде в США не учили специалистов по расследованию убийств. Ли и Мориц потратили много времени, обсуждая, как решить эту проблему. Никто из них не был уверен, чего хотят или что должны узнать полицейские и вообще насколько они заинтересованы в обучении в Гарварде.
Полковник Косвелл, глава полиции штата Нью-Гэмпшир, отправил Ли на задание — опросить отделения полиции в Новой Англии. На патрульной машине Ли возили по отделениям, где она общалась с офицерами и судмедэкспертами Нью-Гэмпшира, Массачусетса и Мэна. Капитану Ли отвечали с неизменной профессиональной любезностью.
Фрэнсис расспрашивала полицейское руководство о подготовке в области судебной медицины, оценивая их знакомство с вопросом и подбирая темы, которые следовало осветить в учебном курсе. По итогам бесед она составила подробный девятистраничный доклад. Одно из умозаключений состояло в том, что к разным сотрудникам полицейских отделений требуется различный подход. Офицеры, непосредственно занятые расследованиями необъяснимых смертей, хотели больше узнать о практической стороне судебной медицины. Но для начала требовалось объяснить большим шишкам, что такое судебная медицина и чем она может помочь в расследованиях. «Иными словами, нужно преподать судебную медицину главам полиции штата, чтобы они получили достаточно информации и направили подчиненных на следующий курс», — рекомендовала Ли в своем докладе
[290].
Стало ясно, что судебную медицину необходимо преподавать сверху вниз. Ли предложила проводить для начальников отделений и старших следователей теоретические 1-2-дневные курсы, на которых объяснялось бы, что можно обнаружить с помощью судебной медицины, какие необходимы материалы и информация, чему нужно учить рядовых полицейских и чем это поможет полицейским отделениям.
Для офицеров полиции Ли и Мориц решили разработать годичный курс в Гарварде, где они подробно изучили бы судебно-медицинскую экспертизу. Мориц разослал письма по полицейским отделениям Новой Англии, чтобы оценить интерес к данному предложению и набрать первый курс из 12 студентов. Идея засохла на корню: нашлось слишком мало кандидатов, имеющих хотя бы два года высшего образования и в частности подготовку в области физики и химии.
В порядке альтернативы Ли предложила организовать в библиотеке Маграта интенсивный недельный семинар. Курс не должен быть слишком специализированным, предполагалось рассказать только то, что нужно знать полицейским штата. «У мужчин, о которых идет речь, весьма посредственное образование и никаких медицинских познаний, — говорила Ли. — Им нужно рассказывать простыми словами о практических аспектах следствия с медицинской точки зрения, чтобы они могли эффективно донести материал до экзамена… Курс, пройденный в Гарварде, станет предметом гордости для полицейского, но не нужно отпугивать его угрозой столкнуться с чем-то, что выше его понимания»
[291].
Ли прекрасно знала: самый важный момент расследования — осмотр места преступления. У следователей была только одна возможность изучить его досконально. Любая ошибка или недосмотр изменят траекторию расследования. Полиция должна научиться наблюдать, а не вламываться на место преступления, уничтожая следы. Надо знать, как различать важные улики, чтобы сохранять их и фиксировать. «Как научить человека наблюдательности?» — задумалась Ли. Позже она писала: «Возможность получить опыт наблюдения непосредственно на месте преступления — задача первостепенной важности, мы постоянно обсуждали ее с Морицем». Использование реального места преступления было бы идеальным, но непрактичным решением.
«Невозможно таким образом решить проблему обучения группы студентов, ведь нельзя же их всем скопом запустить на место необъяснимой смерти, чтобы они могли учиться в свое удовольствие, — размышляла Ли. — Почему? Потому что очень важно не упустить время, потому что условия меняются, а толпы любопытных прохожих мешаются под ногами, но главным образом потому, что дело, которое будет рассматриваться в суде, не должно становиться предметом общественного обсуждения. А после судебного заседания доказательства уже настолько изменятся, что не подойдут для целей обучения, и сама сцена смерти и окружающее пространство будут практически уничтожены».
Студентам можно показывать фотографии или фильмы, снятые на месте преступления, но так мы только собьем их с толку, прямо указывая на улики, которые в действительности им только предстоит найти. Этот процесс очень отличается от поиска доказательств на месте реального преступления, где направление камеры не становится подсказкой.
