— Я хотел бы остаться с детьми наедине, когда они придут, — объяснил Мюррей.
Но сестра ответила, что на шоссе произошла авария и скоро привезут еще троих пациентов.
— Так что нет, — заключила она.
— Может, дадите моему соседу снотворное? — пошутил Мюррей.
Молодая медсестра не обладала чувством юмора. Она подняла одеяло Гэвина и осмотрела его ногу.
— Или давайте я поменяюсь с кем-нибудь из другой палаты? — предложил Мюррей.
— Да брось ты, чувак, — сказал Гэвин. — Нам друг от друга никуда не деться. Когда можно будет посмотреть меню для ужина? — спросил он сестру.
— Скоро, — ответила та. Когда она выходила из палаты, бабочки на униформе запорхали.
— Знаешь, наверное, сыграло роль и то и другое, — произнес Гэвин.
— О чем ты? — не понял Мюррей.
— Опьянение и потасовка, — пояснил Гэвин. — И еще плохая погода. Все вместе.
— Вождение в нетрезвом виде затмевает все остальное, — отчеканил Мюррей. — Слушай, не заставляй меня жалеть, что я тебе рассказал.
— Не будь параноиком, — отмахнулся Гэвин. Он, морщась, обернул вокруг ноги одеяло, потом, прищурившись, вгляделся в перебинтованную руку, словно просвечивал ее рентгеном.
Мюррей отвернулся.
— Надеюсь, здесь подают оссобуко,
[39] — обронил Гэвин.
Глава 15
Разломы
Лиззи никогда бы не произнесла этого вслух, но она считала, что заплатить за пиццу должна Рут, поскольку она богатая; и Рут заплатила, хоть и обмолвилась, что отец, скорее всего, постарается возместить расходы, — что показалось Лиззи непорядочным со стороны сестры, опять же поскольку Рут далеко не бедствует. После утренней ссоры между ними установилось хрупкое согласие, однако обвинение в том, что Лиззи послужила причиной отцовского приступа, все еще витало в воздухе. Так ли это на самом деле? Действительно ли она провоцирует все несчастья в семье? Ради сестры и брата она пыталась до конца дня игнорировать упрек, чтобы снова не завестись. Итак, они купили пиццу, и по пути в больницу Лиззи с Рут прикладывали все усилия, чтобы Джорджу не удалось отхватить кусок.
И к тому же у Лиззи был более насущный повод для беспокойства, а именно — встреча с Гэвином. Когда они поднялись по лестнице на второй этаж, она решила подождать в коридоре.
— Наверное, мне не стоит находиться с ним в одном помещении.
Никто не возражал, Джордж даже обещал вынести ей немного пиццы. И вина — Рут тайком пронесла в своей большой сумке бутылку.
— А что вы скажете, если Гэвин спросит, где я?
— Что ты скоро придешь. Пусть теряется в догадках, — сказала Рут. Старшая сестра обожала строить планы.
Лиззи уселась в холле в потертое кресло прямо около двери в палату отца, а брат с сестрой вошли внутрь. «Ш-ш-ш», — услышала она голос отца, и у нее появилась надежда, что Гэвин дрыхнет без задних ног и она сможет проскользнуть внутрь. Но потом она услышала, как Гэвин кашляет, ворчит и чмокает губами; поэтому пришлось остаться на месте, а изнутри донесся звук вынимаемой из бутылки пробки. Лиззи надеялась, что Джордж вынесет ей немного вина, поскольку в голове у нее опять закипали мысли о том, какой же все-таки Гэвин козел.
— Надеюсь, я приглашен на вечеринку? — услышала она его голос.
Ничего себе! Какая наглость!
— Нет, — ответил Мюррей. — Где Лиззи?
— Скоро придет, — ответила Рут.
— Надеюсь, она не прячется где-то из-за меня, — заметил Гэвин. — Ой, спасибо, Рут. Хоть у одного члена семьи хорошие манеры. Что это, «пино-нуар»?
Предательница!
— Не слишком ли много, Рут? — Это Джордж. — Ему и на один глоток хватит.
— Рут, может, задернешь занавеску у Гэвина, чтобы у нас было хоть подобие приватности? — предложил Мюррей.
Лиззи услышала, как звякнули кольца занавески. Она решила, что может безопасно проникнуть внутрь, если только воздержится от разговоров, поэтому открыла двери, прижав палец к губам, помахала отцу и на цыпочках проскользнула в палату. У Мюррея так и не было возможности побриться; щетина отросла неравномерно, и старик напоминал неопрятного уголовника.
Лиззи осторожно взяла из рук Джорджа стакан с вином и начала красться к двери.
— Так-так-так, — сказал Гэвин из-за занавески.
— Етицкий корень! — в сердцах воскликнул Мюррей. — Тебе известны какие-нибудь правила приличия?
Лиззи медленно раздвинула занавески на половине Гэвина. И вот он, голубь сизый: полусидит в кровати, спинка поднята под углом сорок пять градусов. Лохматые брови примяты и неряшливы, как на дешевой маске для Хеллоуина, морщины по всему лицу — ни дать ни взять постаревший ковбой Мальборо, на которого он, наверное, когда-то хотел быть похожим. Ворот больничной пижамы в цветочек оттопыривался, обнажая дряблый индюшачий зоб у основания шеи. Гэвин поднял бокал в знак приветствия, и Лиззи показалось, что рука у него дрожит.
И чем ее привлек этот мужчина?
Гэвин указал подбородком на стакан Лиззи:
— Только не поливай вином мою электронную книгу, ха-ха-ха.
И Лиззи захотелось выплеснуть содержимое стакана ему в лицо. Но она лишь спросила:
— Как рука?
— Надо же, какая забота, — скривился Гэвин. — Или изображаешь вежливость, чтобы я не засудил тебя? Ты в курсе, что мне нужна пересадка кожи?
— Слышала, — ответила Лиззи. Она ощутила чувство власти над Гэвином уже просто потому, что была в уличной одежде, а он лежал тут в девчачьей ночной рубашке. — Не надо было отбирать у меня свой дурацкий чайник.
— А не надо было обливать мой ноутбук. У тебя есть хороший адвокат?
— Даже два.
— Члены семьи не в счет.
— Ты что, действительно собираешься подавать в суд? — прищурилась Лиззи.
— Гэвин, Лиззи, — попыталась остановить их Рут. — Ваша грызня не пойдет отцу на пользу.
— Я не намерена спускать тебе клеветнические заявления, будто я покушалась на тебя, — сказала Лиззи. — Мне плевать, что там была твоя дочь. Она — как это говорится? — необъективный свидетель. И не надо забывать: ничего не случилось бы, не испогань ты мамину поваренную книгу.
Гэвин откинул голову на подушку.
— Черт возьми, это всего лишь кулинарная книга! Я знаю, что в ней были заметки твоей матери, но ей-богу, не слишком ли много шума из-за досадной неприятности? Я подозреваю, что дело совсем в другом.
— Да, черт тебя подери, — подтвердила Лиззи.
— В чем другом дело? — спросил Мюррей.
