– Терехов! Я тебя третий день выловить не могу, неуловимый ты наш.
– Меня? – насторожился Павел, так как после такой реакции ничего хорошего не ждал, проверено годами. – А что так?
– Ты в кабинет? Тогда я сбегаю за делом.
– Ладно, жду…
Павел пожал плечами, не понимая, что за дело он хочет принести, что за нужда прижала Шевкуна? Неужели свое дело хочет перекинуть группе Павла?
– О, нет, не выйдет, – идя к кабинету, готовился дать бой Павел.
Шевкун прибежал минуты две спустя, суетливо схватил стул, который едва не выронил, приставил к столу, сел и положил кожаную папку перед собой:
– Значит, так, Терехов, у меня покушение на убийство…
– Я очень рад, – хмуро сказал Павел. – А я при чем?
– Возможно, дело относится к твоему забитому пацану.
Шевкун, поглядывая на него с лукавой улыбкой, раскрыл папку, потом решил устно изложить, а документы передать позже:
– Пострадавшая Бела Крючкова. Ее пытался зарезать молодой человек, как она утверждает, покушений было еще два, которых Бела благополучно избежала. Есть заява в полицию о нападении. Ну, это отдельная песня, она сама тебе расскажет, если, конечно, все это относится к твоему убитому. Во время последнего покушения, когда он ударил ее ножом на запасной лестнице прямо на работе, Бела успела снять с него маску. И узнала. А знаешь, где его видела? В своем подъезде. А знаешь, где ее подъезд? По тому же адресу, где забили твой труп, в том же подъезде, я проверял, не сомневайся, только живет она этажом выше. А знаешь, какого числа видела? В ночь с тринадцатого на четырнадцатое января. Кстати, вот его портрет, Бела нарисовала…
Павел взял лист с карандашным рисунком, непроизвольно его глаза стали круглыми, что заметил Шевкун и, потирая руки, радостно сказал:
– Вижу, рожица тебе знакома, рад за тебя. Я оставляю дело?
Павел кивнул в знак согласия, рассматривая детали портрета, а Шевкун воспользовался паузой и убежал. Недолго думая, Терехов позвонил, трубку мужа взяла Настя:
– Да, Павел Игоревич?
– Настя, ты ведь знаешь, за кого замуж выходила?
– Поняла, Феликсу срочно надо ехать к вам.
– Ты умница, ты самая замечательная жена. Зови его…
Разумеется, обоих пустили в палату.
На краешке кровати с Белой сидел мужчина, держал ее за руку, они чему-то смеялись. Павел с Феликсом представились, муж (как выяснилось) по имени Федор поставил стулья рядом с кроватью жены, сам стал в ногах, предварительно спросив, не помешает ли он.
– Нет-нет, не уходите, – разрешил ему остаться Павел, потом достал портрет и показал Беле. – Это вы нарисовали, верно?
Такова процедура, нужно подтверждать чужие слова.
– Да, я, – сказала она.
– Вы видели этого парня два раза, я прочел в протоколе. Расскажите, как это случилось первый раз?
– Я вообще-то уже рассказывала, но хорошо… Тринадцатого января я вышла, мусорным пакетом, чтобы выбросить. Знаете, я суеверная, не люблю входить в Новый год с мусором, хоть это и Старый Новый год, но мы серьезно относимся к таким вещам, правда, Федя?
– Правда, – подтвердил тот. – Раз ты так считаешь.
Он вызвал улыбки у обоих гостей своей преданностью, да, нечто такое – преданное было нарисовано на его физиономии.
– Ну вот, вышла я с мусором… А лифтом я пользуюсь редко, предпочитаю пешком ходить, и так работа сидячая, что тут идти? К тому же в лифте застрять можно, наш сосед однажды просидел в лифте как раз на Новый год – то еще удовольствие. Ну, вот, сбежала я на этаж ниже, на шестой, а мы с Федей на седьмом живем. А там парень этот стоит, меня увидел, рот открыл, словно я звезда экрана. Я подмигнула ему, поздравила со Старым Новым годом и дальше пошла. Но это не все. Назад я возвращалась тоже пешком, и когда почти поднялась на шестой этаж, этот же парень вылетел из квартиры, которая подо мной. Он чуть не сбил меня с ног, то есть столкнулся со мной, но меня смести с дороги не так-то легко. Я успела его схватить за грудки и прямо в рожу говорю: «Смотреть надо, куда несешься, тут люди ходят». Гаденыш извинился и побежал дальше, а я к себе поднялась и забыла про него. Вспомнила, когда он меня ножом ударил. Честно говоря, я хватала его куда попало, чтобы удержаться на ногах, а стоял он на лестнице ниже меня… и ухватилась за маску на лице, а второй рукой за волосы. Ему пришлось разжимать мне пальцы, а я смотрела в его морду. Он вырвался и убежал… а я упала.
– Вы так точно его нарисовали, просто поразительно, – восхитился искренне Павел. – Обычно черты преступника стираются уже через пару дней.
В ответ Бела рассмеялась и сморщилась, видимо, боль от ножа еще чувствовала, однако она ответила ему не без гордости:
– Вы странный. Посмотрите, кем я работою. Да мне стоит войти в зал супермаркета или в другую торговую точку, только кинуть взгляд на полки, потом я могу отвернуться и рассказать, что и где стоит с точностью девяносто восемь процентов. Два процента оставила из скромности, обычно я редко ошибаюсь и на мизерную часть. Да чтобы я не запомнила своего убийцу! Которого видела три раза, хотя следователь посчитал оба раза в тот вечер за один, это неправильно.
– А почему вас не застали наши оперативники? – спросил Павел.
– А когда они приходили?
– По вечерам.
– По вечерам у нас культурная программа – кино, театры, музыка.
– Каждый вечер? – вытаращился Павел.
– Не каждый, но мы еще гуляем по вечерам. А они что, каждый день приходили? Нет же, правильно?
Феликс, как всегда, дополнил Терехова:
– Бела, а вы не связывали убийство вашего нижнего соседа с парнем, на которого наткнулись два раза за каких-то минут пять?
О, если бы он мог описать ее взгляд – смесь жалости с насмешкой, который не понял ни он, ни Терехов, только когда она сама расшифровала:
– Вы считаете, что убитый парень мог иметь со мной общие интересы? Да я вообще его не знала, ну, видела, и что? А вы хоть знаете, что жизнь в многоэтажках гарантирует полную изоляцию? Я когда-то не верила, что можно жить бок о бок на одной площадке и не знать, кто живет за стенкой, но это так. Узнала случайно, проходя мимо женщин у подъезда. Они между собой говорили, будто убили молодого человека, вот и все. Трепаться с ними было некогда, похорон не видела. Это уж потом я связала, вспомнив подробности, когда с другим следователем беседовала.
– А когда вы узнали об убитом соседе? – обратился Павел к Федору.
– От жены. Потом кто-то еще говорил, но я не помню.
– Еще вопрос, – продолжил Феликс. – Бела, а два нападения на вас тоже дело рук этого парня?
Он показал ей карандашный рисунок, она, взяв его в руку, некоторое время молча смотрела на свое художество, скорей всего, вспоминала подробности нападений. Наконец отложила лист и неуверенно сказала:
