– Голубки были там…
– Точно! Они даже из постели не вылезли. Я так разозлился, что вытащил оттуда за вихры племянника и так его отходил, что он теперь век этого не забудет.
– И что же, он стерпел?
– Как миленький, – сердито хмыкнул мужчина, – на коленях умолял меня ничего не говорить отцу и матери.
– И вы не сказали?
Мужчина покачал головой.
– Не сказал, но предупредил племяша, что ещё один такой загул, и всё станет известно не только его родителям, но и мужу его пассии.
– А она что же, замужем?
– В том-то и дело!
– Серьёзный расклад, – сказал Славин, – надеюсь, ваш племянник одумается.
– Я тоже на это надеюсь. Матери он сказал, что на него напали на улице и избили его.
– А следы?
– Так я же постарался, – хмыкнул дядя загулявшего парня.
– Теперь понятно.
Мужчины пожали друг другу руки и разошлись.
Славин отправился на переговоры с женщиной, которая встретилась собачникам в тот вечер. Она, по их словам, откуда-то возвращалась.
Марина Ивановна Валькович, проживающая в третьем подъезде того же дома, где и Горбункова, очень удивилась, когда, открыв дверь, увидела на пороге незнакомого мужчину. Славин смотрел на женщину и улыбался. Руки Марины Ивановны носили на себе следы наскоро вытертого тряпкой теста. А нос был в муке.
– Извините, – опомнился Дмитрий и развернул перед ней удостоверение.
– Вы из полиции? – спросила она. – А что случилось?
– Ничего, просто мне нужно задать вам пару вопросов.
– Что ж, заходите, – она посторонилась, пропуская его в прихожую, и добавила: – Если не возражаете, поговорим на кухне, у меня там тесто подошло.
– Я догадался, – улыбнулся Славин.
Когда они проходили мимо зеркала в прихожей, Марина Ивановна ойкнула и стала тереть краем фартука нос. – Теперь я поняла, почему вы улыбались, – смущённо проговорила она.
– Я улыбался вовсе не поэтому, – слукавил оперативник.
– А почему?
– Потому что увидел симпатичную женщину.
– Ну вот, – засмеялась Валькович, – получается, что я сама на комплимент напросилась.
На кухне на столе уже были раскатаны кружочки для пирожков, и женщина быстро начала заполнять их начинкой.
– Вы спрашивайте, – предложила она, – у меня голова, язык и руки работают одновременно.
Славин снова невольно улыбнулся и спросил:
– Марина Ивановна, вы вчера откуда-то возвращались поздно вечером?
– Точно, возвращалась, – кивнула она.
– Откуда, если не секрет.
– Понимаете, я по профессии сестра, но сейчас работаю сиделкой. Сижу с одним больным мальчиком, пока его родители на работе. Вчера они заранее предупредили меня, что оба придут домой поздно, и попросили задержаться. Я согласилась. Потом отец ребёнка довёз меня на машине почти до самого дома.
– А почему не до самого?
– Мне нужно было ещё в круглосуточный супермаркет забежать за продуктами.
– Он вас не подождал?
– А зачем? Мне от магазина до дома десять метров.
– Когда вы подходили к дому, то не встретили никого из знакомых?
– Да как вам сказать… Видела двух мужчин из нашего двора, они собак выгуливали.
– И больше никого не встретили?
– Больше никого, – покачала головой Марина Ивановна.
– Ну что ж, тогда я пойду.
– Может, подождёте, пока пирожки подойдут?
– Нет, спасибо, дел много.
– Тогда до свидания. Я вас провожать не буду, дверь захлопнете сами.
– Хорошо. До свидания.
«Опять я вытащил пустой билет», – подумал Дмитрий. Он уже направлялся к своей машине, как солнечный отблеск на мгновение ослепил его. Оперативник замер на месте и сообразил – так это же бинокль. Он быстро поднял голову и успел заметить, как в доме напротив, на третьем этаже, быстро захлопнулось окно. Славин принялся вычислять, из окна какой квартиры следили за ним при помощи бинокля. «Не иначе извращенец какой-то», – подумал он и решил, что этот любитель подглядывать вполне мог вести наблюдение за окружающим миром и ночью. К тому же именно в тёмное время суток подглядывающим удаётся увидеть наиболее пикантные и острые моменты. И, как правило, женщины – их излюбленный объект наблюдения.
Добравшись до вычисленной квартиры, оперативник нажал на звонок. Через какое-то время он услышал шаркающие шаги, а потом старческий голос спросил:
– Кто там?
– Откройте, полиция!
– Батюшки мои! – переполошился голос, и дверь открылась.
На пороге стояла старушка лет восьмидесяти.
Славин засомневался, правильно ли он вычислил квартиру, но всё-таки строго спросил:
– А вы знаете, что следить за людьми не комильфо?
– Чего? – изумилась бабушка.
– Подсматривать, говорю, некрасиво! Такая приличная с виду пожилая дама…
– Да господь с вами! – всплеснула она руками. – Это же не я!
– А кто же?
– Яшка, сорванец, опять, видно, дедов бинокль утащил!
– Могу ли я увидеть этого сорванца? – спросил оперативник.
– Можете, конечно, проходите, он в комнате уроки делает.
И когда старушка провела оперативника в небольшую комнату, он действительно увидел сидящего за столом мальчика. Его русая голова склонилась над книгой.
– Яшка! Допрыгался! – сказала бабушка. – К тебе полиция пришла.
– А чего я сделал? – спросил ребёнок и устремил на Славина чистые голубые глаза.
– Значит, ты и уроки делаешь, и в окно смотришь? – спросил Дмитрий.
– А чего, нельзя, что ли?
– Смотря с какой целью.
– Я за птичками наблюдаю.
– Ага, тогда скажи мне, юный орнитолог, за какими такими ночными птицами ты наблюдал вчера поздно вечером?
– Я не за птицами наблюдал, а за звёздами, а вы не обзывайтесь, – обиделся мальчик, – думаете, что если вы полицейский, то вам всё можно?!
– Это как же я тебя обозвал? – удивился Славин.
– Да вот каким-то орие… – мальчик запнулся.
– Ты в каком классе учишься? – спросил оперативник.
– Во втором.
– Ну так возьми на заметку, что орнитолог – это учёный, занимающийся наблюдением и изучением птиц.
– А, тогда ладно.
– Но ты у нас ещё оказывается и звездочёт.
