Какая разница, когда пропалюсь?
И, кстати, в свете последних событий, вполне могу сфилонить и предъявить Корнею факт нечистоплотности и глупости заказчика. А уж, зная его, можно не сомневаться, способ поиметь неустойку и моральную компенсацию с них он найдет… И, может, мне удастся соскочить с задания… Так что, не все так плохо!
Бэки я зачистила хорошо, СБ облезет искать ту кротовью нору, через которую я доки скачала, так что пусть шустрят…
Распределив в голове все по полочкам, я даже воспряла духом, выпила еще кофе и пошла трудиться на благо компании в целом и господина Сордина Александра Викторовича, в частности.
Правда, проработала я недолго.
До обеда, если быть точной.
Во время самого обеда я планировала коротко выскочить на улицу и звякнуть Корнею, обрадовать крысой в ведомстве заказчика.
Лелеяла крохотную надежду, что сразу скажет слиться с заказа и сваливать. Шансы небольшие на это, но зачем их терять?
Тем более, что все так удачно складывается и по второму тревожащему меня моменту…
Надо сказать, что я сильно переживала еще и по поводу искреннего полового интереса ко мне двоих боссов и прикидывала, что буду делать, если сразу же, зафиксировав мое появление на рабочем месте через базу данных, они тут же меня призовут на свой директорский этаж… Для труда и отдыха, так сказать. Вопросов у нас троих накопилось множество, и Ксюшка — только один из них.
Конечно, стратегию поведения на это случай я имела.
Так как давать им я больше не собиралась, то планировала строить из себя сиротку и жертву, а еще меркантильную сучку. Чтоб выглядеть максимально жалко и убого. Например, начать выпрашивать бабки для дочери и компенсацию для себя. Убогих не ебут, а женская сучья натура очень быстро отвращает мужиков от сексуальных утех. Они же, дурачки, все в глубине души хотят, чтоб их за красивые глаза и нежную душу любили, и потому страшно переживают, когда женщина почему-то этих качеств не заценивает, а меркантильно хочет бабла за секс и материальных благ за рождение ребенка. У большинства самцов, обманутых в лучших чувствах, все сразу падает, остается только брезгливость и недоумение: “Как я мог это ебать?”
Беспроигрышный вариант, тут никакой психологии не надо.
Я планировала разыграть эту карту по полной.
Жаль, конечно, что раньше не чухнула, надо было еще в тот момент, когда узнали только про ребенка, начать… Посмотрела бы я, как они пятками сверкали…
Но я в тот момент была растерянная, затраханная, размякшая… Ну вот и огребла. Теперь буду разгребать.
Настрой у меня был боевой, новости о кроте его немного сбили и скорректировали прицел, но все равно я знала, как себя буду вести. И готова была к тому, что меня сразу наверх позовут, но… не позвали.
Полдня зря прождала, и даже мыслишка закралась, что, может, боссы мои тоже свели хрен к носу, да и решилии забить на глупую малолетку и ее дочь, тем более, что малолетка отбрыкивается руками и ногами от них, знать их не хочет, видеть не желает… Удача, какая удача!
Ничего не надо делать!
В принципе, рабочий вариант.
Все, что могли с меня поиметь, они уже поимели, насчет долгосрочной перспективы горизонтального общения я иллюзий не питала: такие вещи хороши своей кратковременностью…
Ребенок… Ну, да, это шок. И в шоковом состоянии много чего можно сделать. А вот когда он проходит, и башка включается…
Короче говоря, я много чего обдумывала, пока собирала данные по заданию Антона в таблицу и выставляла нужные формулы.
И практически уверила себя, что игнор для меня — идеальный вариант… А то, что чуть-чуть скребет где-то в районе сердца… Так это ненужный орган никак не атрофируется за ненадобностью. Надежда на свою исключительность, называется.
Вызов по внутренней связи в первые секунды даже удивил и вверг в легкий шок, настолько я сумела себя убедить в том, что пронесло.
Но секретарь генерального ясно дала понять: не пронесло.
Я встала, поправила юбку, прикидывая, надо ли что-то говорить ребятам, в отсутствие Антона, но на меня никто не обратил внимания.
Коллеги были очень сильно заняты перемыванием костей новому финдиректору и составлением сравнительной характеристики его со старым. Судя по интенсивности обсуждений, сравнительная табличка не за горами…
Я выскользнула за дверь и, трепеща сердцем и дрожа коленками, поднялась в лифте на директорский этаж.
Причем, реально ведь трепетала, несмотря на все внутренние установки и намерение быть сукой.
В итоге, выявив в себе эту дурацкую слабость и классифициорвав ее, как внезапно проявившуюся бабскость, я разозлилась, наконец-то.
И в приемную Александра свет Викторовича влетела уже вполне себе ведьмой: без метлы, но с соответствующим выражением лица.
Секретарша, Алина, про которую ходили упорные слухи, обличающие ее в горизонтальных связях с прежним руководством, вскинула на меня удивленные кукольные глазки, явно не узнавая. Ну да, где она и где какая-то ассистентка…
— Переверзева, — правильно истолковала я ее взгляд, — по вызову к директору.
— Подождите, — капризно скривила губы Алина, — я уточню.
Встала, демонстрируя идеальную фигуру, зашла в кабинет.
Я проводила ее взглядом…
Да, странно, что, имея в доступе такую красотку, боссы в итоге позарились на меня. По старой памяти, не иначе… Или, может, Алина отказала им в радостях менажа?
Ох, пошлая ты, Женька… Когда только такой стала?
— Заходите, — недовольно сказала Алина, выходя из кабинета.
Я выдохнула. И пошла. В конце концов, раньше сядем, раньше выйдем, да?
Глава 27
Глава 27
— Привет, Алиса, — коротко поздоровался Саня, и, пока я оторопело выискивала еще одного участника нашего веселого менажа, встал из-за своего директорского стола и молча шагнул ко мне.
Как всегда, угроза действием привела меня в чувство мгновенно.
С достоинством сделав шаг назад, к двери, я задрала подбородок и вопросительно посмотрела на Саню.
— Добрый день, — сдержанно поздоровалась в ответ, — а где Гном?
В глазах Сани мелькунла едва заметная тень недовольства, но ответил он как всегда ровно и холодновато:
— Он сейчас не нужен. У меня к тебе конфиденциальный разговор.
Ого…
Нет, ОГО!
Честно говоря, много чего в голове прикидывала, вовсю пользуясь своей богатой и нездоровой фантазией, но вот таких деловых… переговоров…
Хотя, Саня только в тандеме с Гномом терял, похоже, свою вечную холодность и прагматизм.
