Часто во владения забредают антилопы, лоси и медведи. И бобры тут тоже есть. Эти вообще не делают ничего хорошего, мелкие подонки.
Сэффрон заметила, что Маркус обернулся, чтобы проверить, где она. Кажется, он не обрадовался, увидев ее в обществе Зака. Что ж. се это никак не волновало. Все. что было между ними, осталось в прошлом с того самого дня три месяца назад, когда на сцене появилась Кристина. Сэффрон немного сожалела об этом, но былого не вернуть. Она собиралась прекрасно провести время на ранчо.
Они выехали на пастбище, где, насколько хватало глаз, по прерии носились огромные черные буйволы. Каждое животное было окружено облачком мошки, которая вскоре обратила внимание и на людей.
— Ой! Черт бы побрал этих тварей, — выругалась Сэффрон, — они. лезут мне в волосы.
— Надо было смазать руки керосином — тогда жучки отстанут. Они проворные, того и гляди укусят.
— А это и есть те самые коровы, которых вы метите?
— Большинство из них — кастрированные бычки.
— Вы их кастрируете?
— А то! Яйца на землю — и делу конец.
Сэффрон подумала, что он ее разыгрывает, но потом решила, что ей все равно, даже если это и так. В Заке было что-то настоящее, что-то свежее. Он был гораздо интереснее большинства мужчин, которых она встречала.
— Шутишь?
— Они уж очень бойкие, пока не отрежешь им яйца. Устрицы Скалистых Гор — вот как их тут называют.
— Интересно, как вам удается поймать быков, если они знают, что вы собираетесь кастрировать их? — Сказав это, Сэффрон подумала, что Маркусу тоже не повредила бы такая процедура.
Он тоже стал очень бойким.
— Веревкой. Ловишь сукина сына за рога, шею или задние копыта, валишь на землю и вытягиваешь в длину. После этого берешь резиновую ленту и обматываешь ею яйца. Кровь не поступает. Через три недели они отваливаются.
Теперь Сэффрон была уверена, что Маркусу обязательно нужно устроить нечто в том же роде. Он ехал рядом с Кристиной и похлопывал ее по джинсовой попке.
— Некоторые не утруждают себя всякими резиновым лентами, — продолжал Зак. — Они просто берут нож и отрезают. Кое-кто делает то же самое собственным зубами, выплевывает яйца на землю и жарит.
— Они едят их?
— Ясно дело, мадемуазель. Яйца бычка во фритюре, бобы, чуточку сладкого бурбона…
Стюарт наблюдал за Сэффрон и ковбоем и думал, как много бы отдал, чтобы сейчас оказаться на его месте. Он все еще не пал духом и надеялся. Присутствие Кристины в качестве любовницы Маркуса означало, что роман с Сэффрон, если он когда-либо и существовал, был окончен. Ему просто нужно провести с ней чуточку времени наедине.
Стюарт любил ее с семьдесят третьего года, то есть уже пятнадцать лет. Никто не быт так же близок к его идеалу женской красоты, как она. Раньше, когда он смотрел на Сэффрон, у него дрожали колени, но теперь у него появилось больше уверенности в собственных силах. Три года у Маккинзи и учеба в Штатах придали ему веры в себя. Он несколько раз напоминал себе, что работал вместе с тремя девушками, все они были в возрасте Сэффрон, и он прекрасно с ними ладил — так в чем же проблема?
Следующим же вечером ему выпал прекрасный шанс: они с Сэффрон направлялись после ужина в свои домики, и Стюарт предложил прокатиться на квадроциклах наперегонки по прерии.
— Ладно, — обрадовалась Сэффрон, — я тебя обгоню. Видишь вон ту лоханку, заполненную водой?
Они с ревом неслись по загону, приближаясь к восьмидесяти милям в час и стараясь не напороться на булыжник. Когда до корыта оставалось совсем недалеко, Стюарт позволил Сэффрон вырваться вперед.
— Это нечестно, — сказала она, — ты поддался.
— Не совсем так. Но мы можем считать это ничьей. если тебе так больше нравится.
Стюарт слез с квадроцикла и осмотрел корыто:
— Никогда не стал бы пить отсюда, тут полно жучков. Может быть, кран работает.
Он набрал кружку воды из-под крана.
— Ничего не говори, — сказала Сэффрон, — здесь так тихо и пусто. — Они сидели молча, слушая музыку ветра, разгуливавшего по прерии.
— Я бы могла здесь жить, — сказала она. — Если бы Маркус разрешил навсегда остаться в моем домике, я бы согласилась.
— И тебе не было бы одиноко? Маркус сказал, что проводит здесь три недели в году.
Она пожала плечами:
— Тут есть эти ковбои, и у меня не было бы прежних искушений. Ближайшее место, где можно купить дурь, — Джексон-Хол — в ста милях.
— Разве ты не бросила наркотики?
— Возможно, я никогда не забуду о них. Невозможно отказаться от них навсегда. Но я ничего не употребляю уже больше года.
Ладно, давай не будем больше говорить обо мне, это слишком грустно. Чего у тебя новенького? В последний раз, когда мы встречались, ты спас меня от Чарли. Я так и не поблагодарила тебя…
— Не стоит.
— Но мне всегда хотелось сказать тебе спасибо. Ты стал моим рыцарем в сияющих доспехах.
— Пустяки. Любому парню было бы приятно спасти тебя.
— Не совсем так. Обычно они только делают вид, что хотят спасти меня, а потом запирают в собственные замки.
— Кто так поступал с тобой?
— Например, Маркус.
Она рассказала Стюарту, как дважды была в заточении в лечебнице для наркоманов и каждый раз чувствовала, что никогда не выйдет оттуда.
— Ноя слышал, что он был твоим… э-э-э, приятелем или что-то в этом роде. Это, конечно, не мое дело, но так говорят.
Сэффрон посмотрела вдаль, на голубые горные вершины, потом повернулась к Стюарту и сказала:
— Думаю, можно сказать и так. Скорее, любовник. Приятель — это тот, кто приятен, а он никогда не был мне по-настоящему близок.
— Но теперь у вас все кончено?
— Слава богу, да. Все кончилось ужасно, но ты, думаю, уже знаешь.
— Я ничего не знаю.
Он хотел добавить: «Я знаю только, что я без ума от тебя, меня не интересует твое прошлое». Но вместо этого, он молча сидел на земле и смотрел ей в рот.
Она посмотрела на Стюарта, словно оценивая его:
— Я еще никому не рассказывала об этом. Могу я доверять тебе?
— Все, что ты мне расскажешь, останется между нами. Даю слово.
— Ладно. Маркус заставил меня сделать аборт. Это произошло прошлой осенью. Я была на четвертом месяце, и ребенок был от него. Он отправил меня в клинику в Лозанне.
— Господи, мне так жаль, — повинуясь движению души, Стюарт обнял Сэффрон за плечи. Он впервые осмелился прикоснуться к ней.
— Я даже не понимала, что беременна. Месячные у меня пропали из-за препаратов, которые я принимала. Как только я рассказала Маркусу, он сразу же отправил меня в то ужасное место. Он был в бешенстве. Заявил, что я безответственная, что предохраняться от беременности — это дело женщины и что он не хочет моего сраного ребенка — именно так и сказал. Он даже не полетел со мной в Швейцарию — просто приказал своему пилоту отвезти меня.
