– Я ошиблась адресатом. Моего пациента зовут Эдмон… Эдмон, Этьен – имена стоят рядом в контактах.
– Зачем ты мне врешь?! Я думал, что могу тебе доверять!
Повисла долгая пауза. Луиза поняла, что мальчик с трудом сдерживает рыдания.
– У твоего отца рак. Он отказывается лечиться. Поклянись, что не проговоришься. Никому.
– Клянусь… – шепотом отвечает Валентин.
– Никому не скажешь, даже ему?
– Я же пообещал… Ты будешь его лечить?
– Сделаю все и даже больше, если он согласится.
– С чего бы ему не согласиться?
– Он считает, что обречен.
Снова пауза. Валентин переваривает услышанное. «Обречен» – значит, все пропало. Он потеряет отца.
– Почему он так считает?
– Из-за стадии болезни.
– А ты что думаешь?
– Никогда не бывает поздно. Мы не знаем, как организм отзовется на лечение. Не попробуешь – не узнаешь.
– Как ты заставишь его передумать?
– Буду думать.
Луиза потерпела поражение. После разговора с Валентином прошло три недели, а Этьен все еще не на химиотерапии. Он не отвечает на звонки. Изображает покойника.
Однажды вечером она приехала к комиссариату, но он вышел вместе с Мари-Кастий. Луиза ждала в «Назире», кафе по соседству, она увидела Этьена, он тоже ее заметил, но прошел мимо, увлеченно беседуя с женой. Этьен знал, что Луиза не посмеет затеять спор в присутствии Мари-Кастий.
Три дня назад Луиза приехала к родителям, увидела Этьена, его жену и сына и сказала себе, что обязательно убедит брата именно здесь и теперь. Они с Валентином уединились, чтобы поговорить. Разумность племянника выводит ее из равновесия. Мальчик напоминает Адриена, он тоже аномально взрослый. Почему некоторые дети взрослеют быстрее других? В Адриене Луиза понимает все. В Валентине – нет.
– Хочу поговорить с папой. Попрошу, чтобы он начал лечиться ради меня.
– Здесь проблема. Даже две. Ты не должен быть в курсе. И ты слишком мал для подобной ответственности.
– Я могу признаться, что копался в его телефоне. Ну, наорет он на меня… Или нет, это не в его стиле.
– А твоя мать?
– Знай она, папе было бы не уйти. Понимаешь, если он все-таки исчезнет, мы никогда его не найдем. Кто мог бы с ним поговорить?
Луиза ответила почти сразу:
– Адриен и Нина. Адриен и Нина – его друзья детства.
– Его друзья детства.
Адриен открывает глаза и улыбается ей. Это их двадцать третья рождественская ночь в четвертом номере отеля.
– Ты хочешь, чтобы я сделал тебе ребенка?
Луиза не отвечает. Ей сорок, она никогда не была замужем. Несколько проходных романов, жизнь свободной женщины, привязанной к Адриену.
– Я испортил тебе жизнь, – говорит он.
– Я обожаю мою жизнь, – отвечает Луиза. – Но сейчас важно другое. Мой брат хочет пустить под откос свою жизнь. Я должна убедить его лечиться… Заставлять Этьена бессмысленно, сам знаешь. Будет хорошо, если с ним поговоришь ты.
Адриен закрывает глаза. Луизе неизвестно, что произошло между ним и ее братом, но в одном она уверена: они рассорились навсегда.
Нина не спит, она слушает дыхание Ромэна. Праздник получился потрясающий, изысканный, нежный и веселый. Ей давно не было так хорошо после смерти деда. В полночь они открыли подарки – коробку шоколадных конфет и перьевую ручку для Ромэна, угольные карандаши и большой альбом для нее. Нина изумленно смотрела на его подношения, как будто перед ней материализовался черный ящик самолета, потерпевшего катастрофу двадцать три года назад.
– Как ты узнал? – наконец спросила она.
– Узнал.
– Кто тебе рассказал? Я с восемнадцати лет не держала в руках карандаш.
– Я видел твою оценку за рисование на бакалавриатском экзамене.
– Где?
– Искал и нашел.
– …
– Эти оценки, они как медицинские карты… даже если сохранились не все… Почему ты перестала заниматься?
– Увлеклась другим.
– Чем?
– Жизнью. Настоящей.
– В восемнадцать лет?
– Да.
– Нарисуй меня.
– Сейчас?
– Да.
– Я забыла, как это делается.
– Не верю.
Нина открыла альбом, дрожащей рукой схватила карандаш.
– Сядь напротив меня, – велела она.
– Нужно принять позу?
– Это лишнее. Я все сделаю очень быстро.
Несколько штрихов – и она протягивает лист Ромэну.
– Вот, держи.
Человечек. Таких рисуют маленькие дети. Один круг – голова, два поменьше – глаза, две точки – нос, прямая черточка – рот.
– Я на кого-то дуюсь и чертовски напоминаю отца, – лукаво замечает он.
Оба смеются.
– Я разучилась рисовать.
– То же самое ты говорила о любви, о том, что тело забыло, а оказалось…
– Что оказалось?
– Давай поднимемся в спальню?
Они всю ночь занимались любовью, постепенно узнавая друг друга, запахи больше не удивляли, но привлекали, к страсти присоединилась нежность. Нина приказывает себе не влюбляться: в прошлый раз это закончилось кошмаром, и повторения она не вынесет. Любовь должна возвышать, а она пережила головокружительное падение.
Нина открывает гардероб, снимает с вешалки рубашку Ромэна и спускается в гостиную. На полу валяются обертки от подарков, стол не убран, на диване рядом с котом спит Боб. Нина пристраивает альбом на колени и принимается рисовать их. Она не торопится, стирает, начинает сначала и час спустя оценивает результат. Не так уж и плохо, сказывается опыт с Паолой и кошками. Нина помнит все навыки, но ее душа печалится. Слеза капает на столик рядом с бокалами из-под шампанского. Еще одна, и еще, и еще… Ну и пусть, она так давно не плакала, что имеет право.
* * *
Этьен и Мари-Кастий занимаются любовью. Он лежит на спине, она сверху. Его это устраивает, сил у него маловато. Чтобы заглушить боль, физическую и психологическую, Этьен пьет больше обычного. В зимние праздники из погреба достают лучшие французские вина. Родители так рады видеть детей, что всячески их балуют. Этьен стал инспектором полиции, но отец все равно считает его неудачником, а Валентину предпочитает Лолу и Луи. Он даже смотрит на них иначе. Ничего удивительного, Валентин очень похож на Этьена. К Луизе Марк безразличен, хотя другие отцы нежно относятся к своим девочкам. Семейное предание гласит, что «несчастным случаем» стала как раз Луиза. Мать с отцом не ждали отравленного подарочка. Мари-Лор пришлось на несколько лет бросить работу. А вот его, Этьена, родители хотели.
