– Ну вот, – сказала она, когда Блоха наконец умолк. – Ты меня убьешь?
Он подумал, прежде чем ответить:
– Надеюсь, нет, Гвенна. – Он показался ей совсем усталым. – Надеюсь, что нет.
* * *
Как видно, их показания сошлись. По крайней мере, Гвенна истолковала возвращенную им свободу именно так. Она, привязанная к стволу, битый час безнадежно пыталась растянуть завязанные Блохой узлы, а потом командир крыла вернулся, кивнул и несколькими быстрыми ударами перерезал веревки.
Анник тоже освободили, а вот Пирр не так посчастливилось. Гвенна не питала большой любви к наемнице, но больно было смотреть, как ту, скрутив туже свиньи перед забоем, протащили на маленькую поляну, где Ньют приставил женщине нож к горлу. Кеттрал обошлись с ней суровей, чем с Гвенной и Анник. Лицо в багровых синяках, нос, похоже, сломан, левый глаз заплыл. Но убийца, когда Ньют швырнул ее на землю, еще умудрилась подмигнуть Гвенне.
Сигрид выкашляла короткий звук, похожий на смешок. После боя в ургульском лагере, после ночи на когтях птицы эта женщина выглядела так, будто попала в лес прямо с придворного бала. У Гвенны форма покрылась коркой кровавой грязи, изорвалась в лохмотья. Остальные кеттрал, даже Блоха, не слишком от нее отличались. А одежда на Сигрид была словно сейчас из стирки, чистейшая темная ткань выглядела бархатной. Только исчерканные шрамами и потеками крови руки напоминали о насилии – испытанном и причиненном. Снова открыв рот, Сигрид подавилась заиканием и просто указала на Пирр.
Ньют, ковыряясь в косматой бороде, задумчиво кивнул.
– Что? – спросил Блоха.
– Моя прекрасная и почтенная спутница, – пояснил Ньют, – предлагает вогнать в глаз Присягнувшей Черепу нож – как та Финну.
Блоха бросил долгий взгляд на Пирр и с непроницаемым видом обратился к Ньюту:
– А ты?
Афорист пожал плечами:
– Убить проще, чем не убивать.
– Это надо понимать как первое или как второе? – терпеливо уточнил командир крыла.
– Понимай как знаешь, – ответил Ньют. – Я воздержусь от голосования.
– Я тоже воздержусь. – Пирр, вывернув голову, взглянула Блохе в лицо. – Хоть и одобряю демократию. Я готова встретиться с моим богом.
Голос ее пострадал не меньше тела – срывался и сипел.
– Нельзя ее убивать, – выпалила Гвенна, сама себе поражаясь.
Блоха смотрел на нее, подняв брови, пока Сигрид выкашливала новую череду звуков.
– А еще Сигрид предлагает отрезать Гвенне язык, – перевел Ньют. – Из предосторожности. Она заметила, что свое дело эта дама может делать и без языка, а надоедать будет меньше.
Это прозвучало как шутка. Гвенна очень надеялась, что это, Кент побери, шутка, хотя в улыбке Сигрид веселья было что в окровавленном ноже.
– Я не режу языки, – равнодушно, словно каждый день выслушивал подобные предложения, отозвался Блоха. – Я должен решить, как поступить с Присягнувшей Черепу, а потом летим дальше. Напомню всем вам, что на Аннур движется ургульское войско, и если ил Торнья не окажется умнее, чем я думал, оно упадет ему на голову ударом молота.
– По заслугам, – бросила Анник. – Ил Торнья убил императора. Он изменник.
– Похоже на то, – признал Блоха. – Но он еще и кенаранг. А наша работа – остановить ургулов. Если армия Длинного Кулака перейдет границу, Раалте и северные атрепии даже пискнуть не успеют. И уж тогда все равно, кто из мертвецов был верен, а кто нет.
– А Валин собирается убить ил Торнью, – напомнила Гвенна.
Блоха, поморщившись, утер лоб:
– Будем надеяться, ему это не удастся.
– Так ты веришь нам и все равно хочешь оставить ил Торнью в живых? – удивилась Гвенна.
– Пока он не разобьет Длинного Кулака – да.
У Гвенны гудела голова. Всю ночь она дралась, бежала, летела и все это время чувствовала нож на волосок от горла. Свобода позволила перевести дух, возможность еще пожить давала облегчение. Она была готова еще полетать, поскакать, даже подраться, но вот новых разговоров не вынесла бы – особенно таких, которые никуда не ведут, ходят по кругу и конца им не видно.
– Валин убьет ил Торнью, – с болезненной злостью объявила она, – а Длинного Кулака победит кто-нибудь другой. Что, в Аннуре, поцелуй его Кент, мало генералов?
– Десяток, – ответил Блоха, – считая заместителей, но они все дети рядом с ил Торньей. Этот мерзавец, честное слово, умнее Гендрана и вдвое беспощадней. Если Длинный Кулак нарушит границу, без ил Торньи нам его обратно не загнать. Как говорит Ньют: «Убить проще, чем не убивать».
– И как будем действовать? – спросила Анник.
Девушка уставилась в стену леса на северо-востоке, словно видела за ней наступающие полчища ургулов. Недавний плен ее не переменил. Анник всегда думала о деле, и к Халу человеческие штучки, вроде эмоций.
Блоха развел руками:
– Выбор у нас не сказать чтобы богат. Длинный Кулак уже за слиянием, значит ему осталось только перейти Черную. Гарнизона здесь нет, потому что, даже переправившись, он окажется по ту сторону Тысячи Озер.
– И увязнет по уши? – спросила Гвенна. – На такой местности и гарнизона не надо.
Сигрид недовольно хмыкнула и направилась через поляну к птице.
Ньют, немелодично насвистывая сквозь щербину в зубах, посмотрел ей вслед и повернулся к Гвенне.
– Сеть – не стена, – сказал он.
– Он имеет в виду, – пояснил Блоха, – что озера – это всего лишь озера. Озера и болота. Да, их много, и протащить через них войско – та еще задача, тем более конное войско, но при хороших картах и сотне хороших разведчиков в этом нет ничего невозможного.
– Тогда почему здесь не держат гарнизона? – растерялась Гвенна.
– Граница длинная, – пожал плечами Блоха. – Солдат не так много. У ургулов еще не бывало вождя вроде Длинного Кулака, вот их никто и не опасался.
– Все это весьма поучительно, – подала голос Пирр, – но не могу не заметить, что мы отклонились от первоначальной…
Блоха хлестнул ее по губам тыльной стороной ладони. Удар выглядел небрежным, но сбил женщину с бревна, на котором она сидела, в колючие кусты. Командир крыла даже не проводил ее взглядом.
– Я не питаю особой приязни к людям, – сказал он, вглядываясь в холодную тень под деревьями и рассуждая будто бы сам с собой. – Но Финн мне нравился. Мы с ним с кадет вместе. Бок о бок проходили Пробу.
Он наконец взглянул на Пирр:
– Мне будет приятно тебя убить.
Присягнувшая Черепу повалилась неловко, лицом в мох, уткнувшись головой в гнилой пень. Она с трудом приподнялась и встала на колени, чтобы смотреть ему в глаза. Петля у нее на шее при падении затянулась, слышно было, как трудно она дышит.
