Когда окруженный охраной ил Торнья подъехал по грязной улице к маяку, у Валина засосало под ложечкой. Он подавил огромное искушение убить его тут же. Невелика хитрость пристрелить военачальника в сумятице боя. Валин даже нацелил взведенный арбалет в лоб ил Торнье. Остановил его Лейт. Лейт, Гвенна и Талал. Все трое полегли где-то среди изуродованных развалин, чтобы сдержать ургулов. Ил Торнья обязан был довести бой до конца, и Валин скорее отдался бы Шаэлю, чем обесценил жертву своего крыла. Он удержал палец на спусковом крючке. Адер назвала кенаранга гением, а в том сумасшествии, что творилось внизу, только гений и мог чего-то добиться.
Все утро Валин провел, затаившись на крыше башни, на расстоянии вытянутой руки от кенаранга, и наблюдал, как тот вьет смертельную паутину для ургулов. Даже для прошедшего воинскую выучку Валина большая часть приказов оставалась непонятной. Ил Торнья оставлял позиции, где мог бы удержаться, и удерживал те, что следовало оставить. Он отправлял гонца с приказом и тут же велел сигнальщику стрелой обозначить противоположный приказ. По его распоряжениям аннурцы выпускали зажатых в угол ургулов, он не раз отдавал приказы, приводившие к пленению его собственных солдат. Он убивал людей – убивал десятками и сотнями, заводил целые соединения в ургульские ловушки, которых не мог не видеть с обзорной площадки, посылал людей в безнадежные схватки, требовал отстаивать позиции, которых никто бы не сумел отстоять. Безумие, полное безумие. И оно работало.
Валин ничего не понимал, но видел, что к полудню аннурцы стали брать верх. Не было единой победы, не было ни решительного приступа, ни героической обороны. Если, конечно, забыть о том круге смерти, в котором час за часом держались Анник с Пирр, пока их не оттеснили за угол и Валин не потерял женщин из виду. Признаться, он с трудом различал отдельные стычки в охватившем город жестоком кровопролитии.
Но общий рисунок он понемногу вычленял. Аннурцы выдавили ургулов. Для кенаранга не существовало неожиданностей, его ничто не могло ошеломить. Ни гибель целого отряда лучников, ни напор ургулов на фундамент маячной башни, ни внезапное появление Адер. Валин попытался уловить, чем пахнет от этого человека. Мир вокруг смердел кровью, грязью, ужасом, но ил Торнья – нет. От него пахло, как от камня. Как от снега. Как от пустоты.
Услышав, что полководец объявил конец сражения, Валин обомлел. Внизу еще кричали и гибли люди, горели дома, сталь звенела о сталь. Какое там «кончено»? Но он своими ушами слышал, как ил Торнья поднимается на ноги, как покидают площадку отпущенные им гонцы и сигнальщики и захлопывается за ними крышка люка.
«Ну вот, – размеренно дыша, подумал Валин, – теперь пора».
Он прижался ухом к кровле, подслушивая оставшихся. Адер вела разговор с ил Торньей, слышно было дыхание эдолийца, лязг его доспехов, когда гвардеец отошел на свое место. Бить следовало быстро и насмерть. Но вот беда, кенаранг переместился на другой край площадки. Валин мог бы тоже перебраться на другую сторону, не будь крыша такой ветхой и скрипучей. Его бы выдало первое же движение. А для атаки с нынешней позиции пришлось бы пройти эдолийца. Гвардеец Валина не остановит. Убивать его не хотелось, но мало ли, чего ему хочется.
Уже не было времени предполагать и обдумывать. Прямо под ним, всего в двух шагах правее, стоял убийца отца, человек, ответственный за смерть монахов Кадена, за смерть Эми и Ха Лин. Валину казалось, что он ждал этого мгновения целую вечность и все-таки дождался. Набрав в грудь воздуха, он оскалил зубы и прыгнул.
Первый удар эдолиец сумел отбить, в последний момент заслонив горло от ножа налокотником. Он был неглуп: не потянулся за мечом, что дало бы Валину время замахнуться для смертельного удара, а качнулся вперед, рассчитывая, что доспех спасет от ножа, навалился всем весом и вскинул руки к глотке Валина.
– Адер! – рявкнул эдолиец, выкатив глаза и скаля зубы. – Быстро вниз!
Этого гвардейца хорошо учили. Едва ли не каждый на его месте сдержал бы напор, принимая только те удары, после которых можно выжить. Этот же думал лишь об одном – дать Адер время бежать. Смелая, отважная атака. Самоубийственная. Валин уклонился, сбил эдолийцу руку, проскользнул под защиту и вогнал короткий кинжал в неприкрытую подмышку. Провернул клинок и выдернул.
Гвардеец повалился, на губах выступила кровь, глаза остекленели. Валин отшвырнул нож себе за спину, обнажил парные мечи и взглянул на стоящего за очажной ямой мужчину.
Если его бросок и стал для кенаранга неожиданностью, тот ничем этого не выдал. Тело Фултона еще не ударилось об пол, когда его меч с шелестом покинул ножны. Держал он клинок низко, приняв незнакомую Валину защитную стойку. Взгляд ил Торньи метнулся к мертвому гвардейцу, скользнул по крышке люка и снова уперся в Валина. Горе и ужас Адер били Валину в ноздри, заполняли легкие. А от Рана ил Торньи по-прежнему ничего. Словно он сделан из того же камня, что площадка у него под ногами. И держался он с холодной готовностью, что вполне устраивало Валина. Так лучше, чем выстрелом в сердце. Он еще увидит, как это спокойствие разлетится вдребезги, он разберет ублюдка по косточкам…
– Валин уй-Малкениан, – произнес кенаранг мягким, как бархат, голосом.
Валин открыл было рот, но тут вперед вылетела Адер и встала между мужчинами, раскинув руки-прутики, словно они могли отвести клинки.
– Нет, Валин, – взвизгнула она, уставившись на тело своего стража. – Ох, Шаэль сладчайший… Фултон!
– Он мертв, – безразличным тоном произнес Валин.
– Нет…
Адер перешагнула очаг и упала на колени возле эдолийца:
– Нет! Зачем?
Валин не опускал взгляда. Он и так слышал, как она беспомощно теребит доспех мертвеца, ищет рану, будто надеется удержать текущую кровь.
– Он мог быть замешан в заговоре, – сказал, шагнув вперед, Валин. – За Каденом приходили эдолийцы.
– Ни в чем он не был замешан, – разрыдалась Адер. – Он только меня хотел спасти!
– Он знал, на что идет.
Виновен этот человек или чист, не имело значения. Сколько невинных уже полегло?
– Ты совершил ошибку, Валин, – не опуская клинка, произнес ил Торнья.
Юноша шагнул чуть влево, кенаранг развернулся следом, изменив угол наклона клинка. Валин сделал два шага вправо, и снова ил Торнья легко и точно ответил на его движение. Он не терял хладнокровия в бою и с мечом обращался мастерски.
– И не одну, – ответил Валин. – Но не сейчас. Ты убил моего отца. Ты вырвал сердце Аннура, а я вырву твое.
– Он же спас Аннур! – выкрикнула Адер. – Это сражение… Это побоище, провались оно… Он принес нам победу!
– Теперь же, когда победа за нами, – не сводя взгляда с кенаранга и продолжая прощупывать его оборону, сказал Валин, – он нам больше не нужен.
– А ты, Валин? – Ил Торнья склонил голову к плечу. – Где был ты, пока мы отражали нападение ургулов? – Он указал на продолжающийся внизу бой. – Что сделал ты для спасения Аннура?
