— Порой мне кажется, что ты не человек, а чудовище, Мэри. Сдается мне, та молния выжгла из тебя все чувства и на отца тебе наплевать. Сердце у тебя каменное, вот что!
Я ничего не ответила. Конечно, мне было вовсе не наплевать. Дважды в жизни я испытывала страшную боль: когда уехал Генри и когда с отцом случилась трагедия. Но это было целую вечность назад. Когда же отец умер, во мне уже не осталось печали. Его все равно не вернуть. Я не чувствовала тоски — лишь беспокойство, потому что все словно перевернулось с ног на голову. Я люблю, когда все идет своим чередом, когда у меня есть власть над обстоятельствами. Сюрпризы я терпеть не могу. Как и потрясения. А еще я очень не люблю хаос и ощущение, что я подвластна кому-то или чему-то. В те дни меня одолевало неприятное предчувствие. Казалось, будто мы все чего-то ждали и в нашей жизни вот-вот случатся огромные перемены.
Через десять дней после отцовских похорон к нам заявились другие незнакомцы в черном — на этот раз без подарков, зато со счетами. Они соболезновали нашей потере, но было совершенно ясно, что куда больше их волновали деньги, которые мы не сможем им заплатить.
Особенно мне запомнился мерзкий коротышка с черными круглыми глазками, как у краба. Звали его мистер Спраг, и он был агентом нашего домовладельца. Он с нескрываемым наслаждением достал из нагрудного кармана стопку бумаг, разгладил их на столе и передал матушке. Все это время он притворно улыбался.
— Сто двадцать фунтов! — воскликнула матушка, побледнев как мел. Она схватилась за живот и торопливо села, пока ноги не подкосились. — Нет! Неправда! Не может такого быть! Сто двадцать фунтов! Какой ужас!
Увы, ошибки здесь не было. Требовалось оплатить дрова, новую пилу, погасить многомесячный долг за аренду мастерской, вернуть деньги, взятые на оплату дома. К этому стоило прибавить еще и счет за похороны. Итоговая сумма была просто чудовищна — на то, чтобы заработать такие деньги, понадобилось бы минимум шесть-семь лет, тем более без отца.
— Если вам, миссис, это все не по карману, то придется перебраться в работный дом
[4], — радостно сообщил мистер Спраг.
— Или взять денег в долг на выгодных условиях, — добавил один из его спутников, который выглядел несколько добрее. — На крайне выгодных условиях! Я мог бы это для вас устроить.
Меня его слова возмутили до глубины души.
— Для вас это, может, и выгодно! — воскликнула я. — А нам какой смысл занимать деньги, чтобы заплатить долги?! Какая глупость, ей-богу!
Мистер Добрый Глупец начал лепетать, что просто хотел нам помочь. Я упрямо настаивала на том, что это подлая уловка, чтобы ободрать бедняков как липку. Тут матушка, наконец собравшись с духом и с мыслями, встала. Как ни странно, огромный живот добавлял ей суровости.
— Спасибо, Мэри. Я сама разберусь с ними, — сказала она, окинув гостей мрачным взглядом, и в довольно резких выражениях потребовала, чтобы они дали ей время подумать, как уладить все эти дела. А потом начала бранить их за жестокость к несчастной вдове, у которой к тому же совсем скоро родится малыш, и так доняла их своими причитаниями, что те наконец не выдержали.
Кивнув и что-то промямлив в свое оправдание, они торопливо ушли. Мистер Спраг и вовсе, как говорится, поджал хвост.
Матушка захлопнула за ними дверь и повернулась к нам с Джозефом. Она с силой ударила по столу ладонью и на миг прикрыла глаза, а потом распрямилась как жердь.
— Нужно придумать план, — сказала она. — Возможно, нас и впрямь ждет крах, но без боя мы не сдадимся. Пришла пора прежней Молли Мур вернуться в строй! — Она решительно взяла стопку счетов. — Джозеф, ступай в мастерскую и принеси отцовскую счетную книгу. Наверняка в городе есть те, кто должен нам денег. А еще составь опись всего, что хранится на заднем дворе. При первой же возможности мы распродадим это добро. И не забудь потребовать у твоего мастера, чтобы начал уже платить, раз нуждается в твоих услугах. Ведь ты давно его об этом просишь! Если откажется, надо будет найти тебе другую работу, и поскорее. Ты уже не подмастерье.
Джозеф согласно кивнул.
Я посмотрела на матушку с уважением. Никогда еще я не замечала в ней такой решимости и твердости. Мы встретились взглядами.
— Что же до тебя, юная мисс… Боюсь, если мы и впрямь хотим выбраться из этой ямы, в которой оказались из-за вашего отца, тебе тоже придется найти работу. Стать судомойкой, к примеру.
Сердце мое словно льдом сковало, а щеки вдруг жарко запылали.
— Нет, матушка! Нет! Я могу зарабатывать продажей окаменелостей.
Матушка покачала головой:
— Не говори глупостей, Мэри. Наслушалась ты отцовских россказней…
— Но он ведь и впрямь зарабатывал! Согласись! А я смогу выручить и того больше! Мне торговля дается куда легче, чем ему. Не веришь — спроси у Джозефа! К тому же я ведь тебе дома понадоблюсь, когда… — я выразительно указала на ее огромный живот, — когда ребенок родится на свет. Разве не лучше, чтобы я помогала тебе дома, а в свободное время искала окаменелости?
— Она права, матушка, — подал голос Джозеф. — Диковинки на берегу она легко отыскивает, а деньги у богатеев выманивает куда ловчее, чем отец.
Матушка вздохнула.
— Я и по дому буду тебе помогать. Даже чаще, чем прежде. Матушка, ну пожалуйста! Прислугой я быть все равно не смогу — нет у меня к этому склонности. Если меня вообще возьмут на такую работу, то выгонят в первый же день за то, что пререкаюсь, или еще за что-нибудь. Ты же знаешь, я совсем не умею повиноваться! — воскликнула я, почти не скрывая своего торжества.
Матушка снова вздохнула.
— И то верно. Не понимаю только, чем тут гордиться. Что ж, может, тебе и впрямь удастся превратить свои недостатки в достоинства. Поглядим. У тебя есть ровно год, чтобы меня переубедить. Не больше.
— Как я рада, что ты передумала! Я…
— Вот только не вздумай переступать черту дозволенного, Мэри Эннинг, — строго перебила матушка. — Уж кого-кого, а меня ты вокруг пальца не обведешь. Почисть-ка картошку, пока Джозеф ходит за отцовскими бумагами. Поглядим, как можно разрешить наши дела.
Оказалось, что у нас и впрямь есть должники. Эти деньги не спасли бы нас сразу от всех напастей, но с их помощью вполне можно было прогнать с порога самых докучливых кредиторов и избежать работного дома. Вот только не все должники тотчас же вернули нам деньги. Чем они были богаче и могущественнее, чем выше было их положение в обществе, тем неохотнее они платили по счетам. На сборы всей суммы у матушки ушло недели две, не меньше.
— Порой мне кажется, что они думают, будто оказывают нам великую честь, позволяя на себя работать, — процедила матушка сквозь зубы. — То-то же они так изумляются, когда мы просим еще и заплатить за наши труды!
