— Я думал, это современное искусство, — сказал Костик.
Он почти не смотрел, старательно минуя фото голых мужчин. И злясь на то, что Алина подолгу стоит возле таких фотографий.
— А, по-моему, вполне современно, — заключила она.
— Акцент был на слове «искусство», — хмыкнул Синицын.
Он был выше её ещё в школе. Но тогда худоба делала его похожим на богомола. А теперь он раздался в плечах и заимел какой-никакой, но подтянутый торс. По крайней мере, таким он казался ей сквозь тонкую ткань пуловера.
— А тебе разве не кажется это красивым? Смотри, какой ракурс, — сказала она, указав на картинку в углу.
На фотографии женщина лежала, согнув одну ногу в колене, и тёмный зев у неё между бёдер напоминал бездну.
— А ты в курсе, что «вагина» в переводе с латинского обозначает «футляр», или «ножны»? — неожиданно бросил Синицын.
— А как переводится пенис? — задумалась Аля.
Он усмехнулся:
— Да так и переводится! У мужчин всё куда примитивнее.
— А как будет «секс» на латыни? — невинно спросила она.
— Ко́итус, — ответил Костя, чуть понизив голос.
Алина хотела спросить ещё что-нибудь. Она ступила на ногу и айкнула! Ботильоны слегка растянулись, и от постоянного трения на пятке возникла мозоль.
— Чего? — обеспокоился он.
— Да ногу растёрла, — раздражённо ответила Аля, словно цапля, поджимая ступню.
— А пластырь с собой? — поинтересовался Костик.
— Да, — она порылась в сумочке, ища косметичку. А когда нашла, то вручила ему.
— Подержи, — сказала точно подружке.
В уголке стоял пуф, для тех, кто устал созерцать. Чтобы добраться до пятки, пришлось стянуть вниз чулок. Алина поддела резинку и ловко спустила с бедра.
Синицын стоял, с косметичкой в руках, делая вид, что не смотрит.
— Дай сюда, — велела она. И, отыскав среди теней и помад пластырь, нащупала слабое место.
— А можно я? — сказал он, присев рядом с нею на корточки.
— Ну, попробуй, — Аля вручила ему лейкопластырь.
Костик взял её ступню, осторожно поставил себе на колено и принялся отрывать защитную плёнку. Пластырь быстро перекочевал на мозоль. Но он не спешил отпускать её! Алина смотрела, как пальцы его сжимаются вокруг щиколотки. Он сглотнул, не отрывая глаз от её гладкой кожи, заскользил ими вверх по ноге, оставляя на теле мурашки. Достигнув коленки, остановился. Поднял взгляд, ища её одобрения.
Ступня коснулась пола, Алина к нему подалась, взяла пальцами дужки очков. Сняла их и положила к себе на колени. Он смотрел на неё неотрывно, и продолжал пялиться, пока их губы не встретились. Алина закрыла глаза и застыла. Он был так робок всё время, но в этот конкретный момент осмелел. Ладонь обхватила лицо, привлекая к себе, а рот жадно впился в неё. Он губами ласкал её губы, мягко всасывал их. А кончик его языка касался почти незаметно, пугливо. Аля ему не противилась! Позволяя себя целовать, она ощущала внутри это странное чувство тревоги. Которое вот уже несколько дней не давало ей выдохнуть. Как будто щекочет под рёбрами. И ты ничего не можешь поделать.
— Боже, — выдохнул он, когда почти рядом с ними прошлась какая-то парочка. От слюны его губы блестели, а её — стали алыми. Алина достала из косметички помаду, и принялась поправлять макияж.
Синицын сидел, ожидая чего-то. Возможно, восторгов с её стороны? Это зря! Поцелуй вышел так себе. А то, что рука у неё чуть дрожит, так это от слабости. Третьи сутки магнитные бури…
Она вернула на место чулок. Всё ещё чувствуя на себе. Его взгляд, боязливый и пожирающий. На выходе из музея они купили по булочке. Она была в сахарной пудре, часть которой оставалась на верхней губе.
— Ты как будто торчок, — рассмеялась Алина, проверяя мизинцем губу, и убеждаясь в том, что и сама выглядит ничуть не лучше.
Он облизнулся.
— Скажи мне кое-что, только честно? — услышала Аля.
— Хорошо, — она кивнула. Обычно такие вопросы звучали уже после первого секса. И окончание фразы было стандартным: «Ну как тебе?». Она восторгалась, даже если оргазм приходилось играть.
— Вы с Максом встречались? — проговорил Костик и посмотрел на неё вопросительно.
«Как бы это назвать?», — подумала Аля, но вслух оскорбилась:
— С чего бы такие вопросы?
— Просто…, — он посмотрел себе под ноги, — Он хвастался мне как-то раз, ещё в школе.
«Ах, в школе», — подумала Аля. И, с облегчением выдохнув, улыбнулась ему:
— Он всё врал тебе! Выдавал желаемое за действительное.
— Я так и подумал, — ответил Синицын.
Булочка была съедена, и вдруг у него в ладони оказались её сладкие пальцы. Он сжал их, взглянул на неё:
— Ты бы стала встречаться со мною?
Алина пожала плечами:
— Мы уже встречаемся, разве нет?
— Ну, — он крепче сжал её руку, — Чтобы больше ни с кем.
Она напряглась, надеясь только, что он не заметит. И, спеша сменить тему, добавила:
— А, между прочим, сегодня у тебя именины.
— У кого? — его густые брови сдвинулись к переносице.
— У Константина, — добавила Аля.
Он улыбнулся и поднёс её руку к губам. Кончики пальцев опалило горячим дыханием.
— А у Алины когда? — спросил он вполголоса.
— Весной, — ответила Аля.
Вокруг была осень. Людская река лилась по вечернему тротуару. А они стояли прямо в центре него, создавая преграду. И люди обходили «влюблённую парочку», кто-то, не выражая эмоций, а кто-то — в открытую чертыхаясь. Аля взялась за дужки его очков.
«Уболтаю на линзы», — решила она. Хотя очки ему очень шли, но необходимость каждый раз их снимать лишала их поцелуи спонтанности…
Как-то раз у Али сломался компьютер. Ну, как сломался? Она намеренно выдернула из блока питания какую-то хрень, и спрятала в ящик. Пришедший по первому зову Синицын, вероятно, допёр, что к чему, но виду не подал. Он долго топтался в дверях, восхищённо оглядывал её изысканное жилище. Коридорный кронштейн был похож на фламинго, многоярусный потолок увлекал своей неземной геометрией, а на полу, словно мягкий газон, раскинулся коврик.
— Ну, проходи! Чего встал? — она поманила его за собой, вглубь гостиной.
Костик пошёл, но с таким видом, точно внутри его ждал огнедышащий монстр.
— Вот он, мой пострадавший, — она указала ему на компьютерный столик, где сам монитор стоял в окружении кактусов.
— Ого! — удивился Синицын, увидев цветок на одном из них.
— Да, — поддакнула Аля, — Я читала, что кактусы собирают вредные излучения.
