Но по вечерам Дон по-прежнему сидел и перечитывал роман раз за разом, морщась на том или ином слове, будто один неточный эпитет способен испортить всю книгу. Он тренировался в зале пару раз в неделю и приходил домой совершенно вымотанный, волоча за собой сумку с боксерскими принадлежностями. Его не успокаивал даже поединок с боксерской грушей или тощим напарником-пуэрториканцем. Грядущая свадьба Марка тоже не давала ему покоя. До недавних пор она оставалась абстрактной идеей, а не конкретным событием, занимающим определенное место в пространственно-временном континууме, хотя мы пока еще не знали точную дату. Дона не выбрали шафером — им стал брат Марка, — но Марк попросил его прочесть стихотворение. Теперь Дон целыми днями листал антологии в поисках подходящих строк.
— Какое стихотворение ты бы выбрала, если твой друг женился на зануде, которая совсем ему не подходит? — спросил однажды Дон, смеясь.
— Не знаю, — ответила я, — но если найдешь такое, я прочту его на свадьбе Дженни.
Мне предстояло стать подружкой невесты на свадьбе Дженни — мне и двум ее лучшим подругам по колледжу.
Однажды в субботу вечером, когда небо зловеще нахмурилось, мы с Доном нарядились — Дон молча одевался с мрачным видом — и проехали пару остановок на метро до квартиры Марка на Четырнадцатой улице. Марк устраивал предсвадебную вечеринку, но поскольку дело было в августе и в Нью-Йорке, все его друзья разъехались. В квартире мы обнаружили лишь нескольких ребят, до невозможности похожих на Марка: такие же мускулистые, в спортивных куртках без воротников и коричневых походных ботинках — одежда пролетариев, совершенно не по погоде. Они пили пиво из бутылок и скованно разговаривали.
Марк стоял на кухне, прислонившись к столешнице, и беседовал с Эллисон. Я не ожидала ее увидеть. У ее родителей был летний домик в Мартас-Виньярд, и по выходным она ездила туда, хотя приглашали ее и в Сэг-Харбор, и в Вудсток, и в различные места в Коннектикуте, где жили ее школьные друзья — выпускники престижных частных школ, существовавшие на средства трастовых фондов, о которых они, естественно, никогда не упоминали. В последнее время мы с Эллисон подружились гораздо теснее, чем с Доном. Мы иногда ужинали и вместе пили кофе, бездельничали на диване в ее маленькой квартире-студии, ходили в дешевый русский маникюрный салон на нашей улице, где нам красили ногти в темно-вишневый, почти черный цвет, а потом разглядывали свои преобразившиеся руки, выглядевшие слишком роскошно на фоне наших потертых джинсов, футболок и старой обуви.
— Как хорошо, что ты здесь, — воскликнула я и обняла Эллисон.
Я обрадовалась, увидев ее. Моя жизнь в последнее время стала довольно однообразной, в ней не было ничего, кроме Дона и работы. Куда делись все мои друзья? Они постепенно исчезли, отошли на второй план, а Дон выдвинулся на первый. Накануне моего переезда в Нью-Йорк мне казалось, что все мои друзья здесь; они играли в экспериментальных театрах, снимали мрачное кино в Колумбийском университете, работали в галереях, давали уроки танцев детям из малоимущих семей в Браунсвилле или наследникам обеспеченных семейств в Сент-Эннз
[35]. Когда я переехала, вся моя жизнь состояла из вечеринок, ужинов, кофеен, походов по магазинам и радостных возгласов: «Ты приехала!». Но сейчас все были поглощены событиями собственной жизни. А я позволила Дону поглотить меня.
— Не могла же я пропустить предсвадебную вечеринку. — Эллисон закатила свои темные глаза.
Если верить Дону, Эллисон давно сохла по Марку, еще с колледжа, но я не знала, правда это или нет. Мне она ничего не говорила. Да, она избегала разговоров о свадьбе и о Лизе, которую, как и Дон, считала совершенно непривлекательной или, как минимум, недостойной Марка. Хотя, в отличие от Дона, этот мезальянс вызывал у нее не злобу, а спокойное безразличие. Но сегодня Эллисон нервничала, казалась напряженной и раздражительной. Как Дон. Я внезапно пожалела, что не осталась дома.
— Готов к великому дню? — спросил Дон Марка и похлопал его по спине.
Он пытался приободрить его по-дружески, и это выглядело настолько неискренне, что Дон напомнил мне актера из любительской постановки «Нашего городка»
[36].
— Не знаю, — с широкой улыбкой ответил Марк.
Улыбаясь, он распространял вокруг себя волны благодушия и светлой радости. В этом, пожалуй, и заключалась разница между Доном и Марком: Марк ощущал себя желанным гостем в этом мире, он был доволен жизнью. Его все устраивало; ни в чем он больше не нуждался. А вот Дон… Дон жаждал всего, чего у него не было, и его ненасытность изумляла.
— А надо быть готовым, да?
— Когда свадьба? — спросила я.
Эллисон вскинула бровь. Улыбка Марка чуть померкла, он странно на меня посмотрел. Потом взглянул на Дона — тот притворился, что ничего не понимает.
— В выходные на Колумбов день? Или я что-то перепутала?
Марк перестал улыбаться и уставился на Дона очень сердито:
— Свадьба в следующие выходные. Через неделю. На Фишер-Айленде. Нужно взять билеты на паром. Вы… — Он развел руками, расплескав пиво, и снова улыбнулся, на этот раз совсем не дружелюбно. — Дон, ты забронировал билеты на паром? Я жду тебя в пятницу на репетицию.
В следующие выходные? Почему я не знала? Почему Дон ничего мне не сказал? Речь шла о свадьбе лучшего друга моего парня. Фишер-Айленд… Я даже не знала, где это. Я думала, свадьба будет в Хартфорде, в доме родителей Марка, что мы поедем на поезде и остановимся у родителей Дона. Почему я так решила? В следующие выходные, господи!
Я сразу стала думать, что надеть, и мысленно провела ревизию шкафа — привычка, унаследованная от мамы, — ведь придется идти не только на свадьбу, но и на репетицию.
— Да, да, конечно, — кивнул Дон, повернувшись к Марку. — Давай потом поговорим.
Где же мы остановимся? В отеле? А Дон уже забронировал номер? Или нас кто-то приютит? Может быть, родители Марка?
В этот момент зашла Оливия — я пригласила ее, чтобы было с кем поговорить. С ней был стройный мужчина в очках, брюках с карманами и рубашке поло. Кажется, он очень нервничал.
— Это Крис, — представила своего спутника Оливия.
По телефону она говорила, что у нее новый парень, который работает в банке; кажется, его специальность была связана с компьютерами. Ее бывший бойфренд был художником, как и она сама, и выглядел полной противоположностью этого парня — высокий, мускулистый, необыкновенно красивый, — настолько красивый, что это казалось нереальным.
— Рада знакомству, — сказала я и протянула руку для рукопожатия.
Оказалось, они познакомились на свидании вслепую.
Открылась дверь в спальню Марка, и вышла Лиза, его невеста. На ней были просторные джинсы и серая футболка, волосы стянуты в хвост. До меня вдруг дошло, что она тоже здесь живет. Что она жила здесь все это время, все время нашего с Доном знакомства, просто Дон никогда не говорил об этом, сколько бы мы ни приходили к Марку на вечеринки или не заходили в гости выпить накоротке. Он всегда называл эту квартиру лофтом Марка. Я тоже. Всегда. Лофт Марка. Долго ли Марк с Лизой встречались? Кажется, много лет. Лофт Марка. Дон натянуто улыбнулся Лизе.
