— На этом уровне и он бессилен, — развел руками Асташков. — Впрочем, я попробую пробиться к президенту с помощью премьера.
— Ничего не понимаю, — возмутился Рудаков. — Ведь речь идет о государственных интересах!
Асташков внимательно изучал распечатку тюринских документов. Он снисходительно взглянул на бывшего резидента.
— Государственные интересы — это интересы тех, кто может уверенно заявить: «Государство — это я!» А я уже сейчас навскидку вижу, что некоторые зарубежные счета, на которые уплыли деньги от внедрения «Юнитела», принадлежат именно этим людям.
— Но «Юнител» внедрялся на деньги наркомафии! И теперь преступники свободно пользуются закрытыми линиями системы для отмывания денег. Руководит ими бывший сотрудник спецслужб, бывший глава охранного холдинга «РИФ», ныне шеф охраны «Ипсилон-банка» и его полновластный распорядитель.
Асташков заглянул в указанный документ и обомлел.
— Не может быть! Твой…
— Он, — кивнул Рудаков.
— Хорошо, — кивнул головой Асташков. — Я прямо сейчас еду к премьеру и поставлю вопрос ребром. Спасибо тебе и твоим ребятам.
— Их вытаскивать надо. Крюков у наших, эфэсбэшников. Хозяйку моей фирмы вообще похитили неизвестно кто. Несколько человек исчезли или убиты.
— Сделаем, что сможем, — заверил разведчика Асташков.
Спустя час Асташков сумел добраться до премьер-министра. Тот выглядел озабоченным.
Премьер был моложе Асташкова. В те времена, когда оба работали в разведке, начальником был Асташков. Теперь роли поменялись, но они продолжали поддерживать добрые, почти дружеские отношения.
— Если можно, Сергей Владимирович, покороче, — попросил премьер. — У меня сегодня очень напряженный день.
— Постараюсь, — обиделся Асташков. — Но имейте в виду — завтрашний день может и не наступить. А точнее, первое января двухтысячного года.
— Значит, пара дней у нас есть. Давайте к делу. Вы по поводу решения вашей комиссии в пользу «Юнитела»?
— Так точно. Я только что узнал, что решение — фикция. После смерти генерала Лентулова и его зама полковника Тюрина комиссия целиком куплена Вагнером.
— Исключая вас, конечно?
— Разумеется. — Асташков приступил к изложению своего доклада.
Премьер внимательно слушал. Иногда переспрашивал.
В конце коридора показался Марат Тоцкий. Завидев премьера, он вдруг заметно побледнел, развернулся и едва не перешел на бег.
— Что это с ним? — удивленно спросил Асташков.
— Не знаю, не знаю, — прищурился премьер. — Видно, не все ладно в королевстве датском. Ну, до этого извращенца мы все равно не доберемся, он в вершках числится, а по корешкам ударим. И как можно скорее. Спицына, Биркина, Павлова и этого, из «РИФа», надо брать, пока не поздно. Что нахмурился, наставник?
— Да вот думаю — а ну как и впрямь поздно? — проворчал Асташков.
Полковник Спицын давно отвык бегать. Не по чину. Однако сейчас он стыдливой трусцой пересек улицу и нырнул в черный «ауди» Биркина. Тот также забыл, когда последний раз сам сидел за рулем, но сегодня ему приходилось обходиться без шофера.
— Тебя не пасли? — спросил он полковника.
— Обижаешь, я же все-таки профессионал, — недовольно буркнул Спицын.
«Профессионалом ты был десять лет назад», — подумал Биркин, но промолчал и сказал лишь:
— Просто хочу напомнить, что если про нашу измену узнают соратники, мы не доживем до вечера. Со всех сторон мы крайние.
— Ерунда, уже почти вечер, — махнул рукой Спицын. — Двигаем прямо к Асташкову. Я все продумал. Мы же все-таки члены госкомиссии. Подадим информацию так, как будто только что ее получили. Когда десять человек гроздью висят на тонкой веревке, у крайних больше шансов на спасение. Они всегда могут обрезать веревку не над, а под собой.
— Вот сука! — дернулся Биркин.
— Ты что, охренел?
— Смотри назад!
Позади биркинского «ауди» за автобусом прятался хорошо знакомый им обоим синий «жигуленок».
— Рифов холуй! — Спицын не удержался и высунул в окно поднятый средний палец.
Водитель синих «Жигулей» понял, что обнаружен. Он пожал плечами и вырулил из своей засады. Биркин также повернулся к нему и махнул рукой — проезжай. Тот двинулся вперед и, проезжая мимо «ауди», также показал сидящим в его салоне средний палец.
После этого «Жигули» рванули и на большой скорости исчезли где-то впереди.
— Что это с ним? — удивился Биркин.
— Какая разница? Заводи, погнали. Не нравится мне это, ох, не нравится. Ситуация взрывоопасная.
Сильный взрыв приподнял черный «ауди» над землей и разметал в стороны вместе с останками его экипажа. Крики перепуганных прохожих смешались с завыванием сигнализации стоявших по соседству машин.
Генерал Павлов положил телефонную трубку и опустился в кресло.
«Вот и все», — подумал он.
Генерал достал блокнот, вырвал из него лист и написал на нем несколько строчек. Потом злорадно усмехнулся, встал и прошелся по кабинету.
Что же, придется сделать это несколько раньше, чем он планировал. Прямо сейчас. Такая необходимость лишала его возможности наблюдать свысока за паникой толпы жалких идиотов, как когда-то в детстве он наблюдал за паникой в разворошенном им же муравейнике.
Но он и без того представлял себе, во что превратится предстоящая новогодняя ночь для большинства людей. А может быть, и не для большинства, а для всех…
Генерал снова изобразил на лице недобрую усмешку, рывком извлек из ящика стола табельный «макаров», поднес к виску и выстрелил. Молиться он не умел, да и не собирался.
30
В кабинете полковника Спицына давешние крепкие ребята вернули Крюкову деньги и документы.
— Распишитесь, — велел один из них.
— Ща, — отозвался Крюков. — А вещи? Обрез ружья двенадцатого калибра фирмы «Джеймс Пердей» с комплектом патронов.
— Подавись. — Второй вывалил из шкафа немудреный крюковский скарб.
Крюков засунул обрез под куртку и рассовал патроны по карманам. В том числе и пулевой, подброшенный Спицыным.
— А где же полковник? — спросил он. — Разве товарищ Спицын не придет меня проводить?
— Зачем?
— Ну, не знаю. — Крюков пожал плечами. — Извиниться за незаконное задержание.
— Его сегодня не будет.
— А завтра?
— И завтра тоже. Слушай, вали отсюда. И без тебя геморроя хватает, — напутствовали его крепыши.
— Довлеет каждому геморрой его, — заметил им Крюков и вышел на свободу.
