Керс ободряюще хлопнул друга по плечу:
— Мы ещё со всех них спросим, братишка. И за Шустрого, и за Слая, и за каждого из нас. Выше нос, сам же говорил, с дыркой в ноге не побегаешь.
— Говорил, а всё равно скребёт, — он бухнул себе в грудь кулаком, — вот здесь. Невмоготу скребёт, хоть псиной вой! Понимаешь?
— Да куда уж мне… Ладно, пойду я, Твин совсем плоха, нельзя её надолго оставлять.
— Вали давай, — махнув рукой, будто отгоняя надоедливую муху, Триста Шестой отобрал у него свою кружку, залпом осушил её и запустил в угол.
— Эй, хорош шуметь! — один из желторотиков поднял заспанную морду. — Мне на охоту завтра.
Керс заглянул в свой дорожный мешок и, поколебавшись, выудил из него конверт. Запихнув письмо за пазуху, он сгрёб в огромный ком покрывало с подушкой и поспешил назад, к дому Севира, но уже на подходе, услышав разъярённый крик Твин, отшвырнул свою ношу и ринулся внутрь.
— Я хотел помочь, но она не подпускает, — бормотал бывший принцепс, стоя на пороге спальни.
Оттолкнув незадачливого папашу, Керс ворвался в комнату. Твин сидела на полу, зажимая ладонью левую руку. Кровь стекала на её колени, скапливалась у ног в густую чёрную лужу, поодаль валялись осколки кувшина.
— Ты что натворила?! — Керс стянул с пояса ремень, чтобы наложить жгут, как вдруг подруга оглянулась, и он невольно замер под взглядом светящихся в полумраке зелёных глаз.
— Представляешь, — Альтера отняла руку, открывая рваную рану до самого локтя, — эта дура чуть не убила меня!
Глава 11
Корнут повертел в пальцах пузатый флакончик с медной крышкой на цепочке и поднёс его к глазам. В лучах солнца содержимое приобрело синеватый оттенок, а голубое стекло, темнёное у горла и донышка — определённо работа стеклодува из Южного Мыса — заиграло радужными бликами. Щедрость Аргуса воистину не знает границ: пузырёк был заполнен всего на четверть, хотя посланник ордена пылко заверил, что этого должно хватить на целый месяц.
Несмотря на отказ, глава Ордена выполнил своё обещание, предоставив пробный образец. Впрочем, действенность эликсира Корнут пока проверять не торопился, и дело не в том, что незаметно опоить короля — весьма сложная задача, зависимость от Шести Ветров — вот то зло, удерживающее его от опрометчивых решений. К тому же настроение Юстиниана немного стабилизировалось, а пытаться улучшить то, что и так работает, чревато плачевными последствиями. Поджог какой-то вшивой редакции не в счёт, жаль только, что Шарпворд улизнул, но и его поимка всего лишь вопрос времени. И как этому гадёнышу удалось пронюхать о принцессе?
Придя к выводу, что зелье должно оставаться крайней мерой, Корнут спрятал флакон в секретный кармашек пиджака и подтянул к себе внушительную стопку отчётов.
В дверь робко постучали.
— Войдите, — бросил он, листая бумаги.
В кабинет заглянула румяная мордашка.
— Прошу меня простить, господин, — проблеяла молоденькая служанка. — Вас ожидают в Читальном дворе.
— Что, прямо сейчас? — Корнут удивлённо воззрился на говорившую.
— Именно так, господин.
— И кто же?
— Не имею чести знать, господин. Я передаю то, что велено. Вас проводить?
— Благодарю, не стоит, — недовольно вздохнув, Корнут ровненько поправил разворошённую стопку документов и вышел в коридор.
Перебирая в уме, кто бы мог искать с ним встречи, при этом поленившись заглянуть к нему в кабинет, он обогнул громоздкое строение административного корпуса и вышел на аллею, ведущую к парадным дверям в библиотеку аккурат через Читальный двор. На скамье у пышного куста сирени сидела королева, с задумчивым лицом листающая книжку. Вежливо кашлянув, Корнут остановился в нескольких шагах, желая убедиться, что не ошибся, хотя Лаура была единственной посетительницей давно канувшего в забвение сквера. А ведь когда-то в нём кипела жизнь: здесь прогуливались профессора в перерывах между лекциями, собирались студенты для горячих споров и обсуждений новаторских идей. Два века назад библиотека каструма считалась священным местом знаний при единственном в Прибрежье университете. Теперь же она обросла седой пылью и погрузилась в беспробудный сон, а немногочисленными завсегдатаями Читального двора стали неграмотные садовники.
— О, господин Корнут! — с жеманной улыбкой королева протянула ему руку. — Я уже начала волноваться, что вы не придёте.
— Прошу прощения, что заставил вас ждать, Ваше Величество, — он слегка коснулся губами самых кончиков её пальцев. — Признаться, вы застали меня врасплох.
— Да-да, понимаю, — Лаура указала на свободное место рядом. — Прошу, присаживайтесь. Мне нужен ваш дружеский совет, формальности сейчас не к месту.
Беспокойно оглядевшись, словно воришка, готовящийся стянуть булку с прилавка, Корнут опустился на край скамьи и чопорно сложил руки на коленях:
— Я всецело в вашем распоряжении, моя королева.
Лаура отложила книжку и протяжно вздохнула. Как бы она ни старалась держаться непринуждённо, каждое её движение сквозило нервозностью. На фоне молодой зелени её бледное лицо казалось снежным пятном, чудом не растаявшим в лучах весеннего солнца, большие карие глаза лихорадочно бегали, а губы оставались приоткрытыми, словно королева вот-вот заговорит. Но она продолжала молчать.
— Вас что-то тревожит, не так ли? — Корнут решил взять инициативу в свои руки. — Не волнуйтесь, наша встреча останется между нами.
— Ох, как же отрадно это слышать, дорогой Корнут! Я… Я, право, и не знаю, с чего начать… Всё это так странно! Боюсь, вы можете неправильно меня понять.
— Уверяю вас, моя королева, ваши страхи абсолютно беспочвенны.
Немного поколебавшись, она нервно поправила идеально уложенную причёску и, озираясь по сторонам, чуть склонилась к нему:
— Скажу честно, этот разговор я откладывала, как могла, но теперь… Корнут, я так сильно волнуюсь за Юстиниана, — она перешла на шёпот, — даже больше, он меня пугает!
— О чём вы, Ваше Величество? — так же тихо спросил Корнут. За неполные пятнадцать лет его службы при дворе, королева впервые искала приватной встречи с ним, и этот факт не мог не настораживать. Лаура из тех женщин, которым совершенно начихать на дела мужа, пусть даже они и касались всего государства. Ей куда ближе торжественные приёмы и роскошные наряды, а собственная внешность её заботила сильнее, чем умирающие от голода детишки за стенами каструма.
— Я, правда, не знаю… Он точно одержим этой Ареной, всё твердит о какой-то кровавой бане. Ничего не понимаю! — королева сцепила тонкие пальцы в замок. — Я его не узнаю, Корнут. Он перестал интересоваться девочками, а я для него словно пустое место.
— Это всего лишь сказываются недавние потрясения, Ваше Величество. Уверен, со временем всё вернётся на свои места.
