— И сколько ещё нам здесь торчать без дела? — Шестьдесят Седьмой прикончил остатки синего дыма и швырнул флягу в проходящего мимо желторотика. Тот ловко увернулся и исподлобья уставился на обнаглевшего старшака. — Слышь, шкет, притарабань-ка ещё дыму!
— Ага, уже бегу… Говнюк! — шкет явно ничего тарабанить не собирался.
Альтера издевательски хмыкнула, смотря, как неразборчиво ворчащий соратник со второй попытки подобрал флягу и, пошатываясь, поплёлся на поиски новой порции пойла.
— Вот прям с языка снял, — пробурчал Двести Пятьдесят Третий. — Мы здесь хрен знает сколько уже торчим. Задолбало!
— А ты хотел каждый день терсентумы жечь?
— Ты же сама говорила, что не собираешься тратить время впустую.
— Говорила, но антидота у нас почти не осталось, а без синего дыма желторотики всю степь заблюют. Так хоть на ногах худо-бедно держатся. Не-е, сражаться в таком состоянии им нельзя, нужно подождать.
— Но мы-то могли бы хоть чем-нибудь заняться.
— Потерпи немного, брат, есть одна мыслишка, — Альтера заговорчески подмигнула. — Эй, Шестьдесят Седьмой, может хватит синячить?
Громко икнув в ответ, тот развалился в траве:
— Послали меня… в глубокую месмеритову нору. Сказали, дыма мало, обойдёшься. Слышь, подруга, может ты подсобишь, а?
— С чего бы вдруг?
— Сучка ты, Пятьдесят Девятая!
— Ты чё мелишь, баран! — не поднимаясь, Двести Пятьдесят Третий пнул друга по пятой точке.
— А хрен с тобой, — сдалась Альтера, устав за эти дни слушать нытьё Шестьдесят Седьмого. Пусть уж лучше пьяным пузыри пускает. — Эй, Глим, дым есть?
Девчонка, болтавшая о чём-то с Цыплёнком неподалёку, повернула голову:
— Ну есть, а что?
— Поделись с нуждающимися, а я тебе потом пыльцу отсыплю.
Помявшись недолго, та подошла к Шестьдесят Седьмому и протянула ему флягу. На запястье девчонки радужно сверкнуло, смутно напомнив о чём-то давно позабытом. Альтера невольно присмотрелась, привлечённая блеском:
— Скажи-ка, подруга, что это там у тебя на руке?
— Это? — Глим задрала рукав, выставив на обозрение браслет со стеклянными бусинами. — Так, ерунда, на память оставила.
«Это моё! Забери его, сейчас же!»
Альтера едва не подскочила от неожиданности. Давно же Твин не давала о себе знать. Настолько давно, что казалось, будто она навсегда исчезла.
«Какого хрена, подруга! Как ты это делаешь?»
«Он мой! Слай подарил его мне! Отбери его, Альтера, верни браслет!» — Твин продолжала истерить, и от её крика голова пошла кругом.
«Да сейчас, заткнись уже!»
Внутри разлился привычный жар. Глим застыла в вязкой тишине, застыли и горланящие у костра скорпионы, и падающие из фляги Шестьдесят Седьмого остатки синего дыма, зависнув в воздухе круглыми каплями. Струна натянулась до угрожающего звона и покорно замерла, подчинившись воле Альтеры. Неторопливо приблизившись к девчонке, она аккуратно сняла с неё браслет и нацепила себе на руку. А ведь верно, знакомая вещица, тот самый «Ловец радуги», подаренный Семидесятым ещё в Опертаме и потерявшийся в Пустошах. Интересно, как он попал к Глим?
«Ну вот, теперь ты довольна?»
Ответа не последовало. Снова пустота, будто и не было никакого голоса. Неплохо бы выяснить, как Твин удаётся скрывать своё присутствие.
Застывший мир снова ожил, загалдел в разнобой десятками голосов, захрустел каменной крошкой и жёсткими стеблями травы, затрещал хворостом в кострах. Альтера рассматривала чудом вернувшуюся к своей хозяйке безделушку, вспоминая тот самый день. Слай с хитрой улыбочкой поманил Твин за собой в укромное место и, выудив что-то из кармана, потребовал «самый сладкий поцелуй», а после, всё так же улыбаясь, одел на её руку браслет. Как же Твин радовалась подарку…
— Какого смерга! А ну-ка верни назад! — Глим схватила Альтеру за локоть и грубо рванула на себя.
Небрежно перехватив руку девчонки, Альтера резко заломила её за спину так, что хрустнуло:
— Забудь о нём, подруга. Эта штука принадлежит мне.
— Ах ты ж стерва!.. — не стерпев, Глим заскулила от боли.
— Знаю, милочка, — унизительным пинком Альтера отправила её восвояси и, не обращая внимания на возмущённые крики девчонки и пьяное ржание Шестьдесят Седьмого, побрела на поиски места поспокойнее. Хотелось побыть одной, понять, что ж так скребёт изнутри, жжёт калёным железом прямо у сердца. Она бы и рада списать всё на проделки Твин, но что-то подсказывало, её второе «Я» здесь ни при чём. Это принадлежало ей — мучительная боль невосполнимой утраты.
Неожиданно Альтера почувствовала на себе чей-то взгляд и непроизвольно оглянулась. Слай пристально наблюдал за ней, и в этот раз он казался таким живым и настоящим, что она, не удержавшись, протянула к нему руку. Надежда, что пальцы коснутся живой плоти, испарилась так же бесследно, как и призрак Семидесятого.
«Он мёртв, Твин, довольно меня мучить», — она особо и не надеялась на ответ, но не сомневалась — та всё слышит.
«Я дала ему обещание, а ты его нарушила!»
«Ты не понимаешь! Я хочу отомстить за его смерть».
«Трахаясь с Керсом? И кому ты этим отомстишь? Мне? — Твин язвительно расхохоталась. — Я знала, что ты та ещё бездушная дрянь, но никогда не думала, что настолько».
«Керс — всего лишь средство, глупышка. Ты же знаешь, на что он способен. Он нам нужен! Вот увидишь, настанет день, и все свободные будут дрожать при звуке его номера. Вместе с ним мы уничтожим их дома, превратим в пыль их города, сожжём их детей, чтоб и пепла не осталось. Клянусь тебе, Твин, каждая капля человеческой крови будет пролита в честь Семидесятого! Они заплатят нам за всё: и за гибель мамы, и за наше втоптанное в грязь детство, и за слёзы и смерть каждого осквернённого. Каждого, слышишь!? Я не оставлю и горстки пыли от этой проклятой страны».
«Тебе никогда не сделать из Керса послушного пёсика, ты плохо его знаешь».
«Разуй глаза, подруга, я уже это сделала, так что не мешай мне. И прекращай уже эти фокусы с Семидесятым, со мной это не пройдёт».
«Неужели?» — Твин многозначительно фыркнула.
Нет, неправда! Это была всего лишь минутная слабость, навеянная воспоминаниями.
«Послушай, Твин, лучше не вмешивайся, или мне придётся тебя уничтожить».
«Тебе никогда меня не уничтожить, и ты прекрасно об этом знаешь, так что лучше ты послушай меня: если не порвёшь с Керсом, я сама это сделаю. Поверь, то, что я расскажу о тебе, ему точно не понравится».
* * *
Керс тщательно разровнял лезвием чёрно-синий порошок и бережливо стряхнул с ножа остатки. Последнюю порцию поганок пришлось пустить на пыльцу — спирт закончился, не пропадать же добру. Всё равно скоро придётся готовить новую порцию дыма. С такой оравой оставшихся запасов хватит от силы на пару-тройку дней в жёсткой экономии. Быстро же собратья подсели на пойло. В первый день на радостях недельную дозу вылакали, пришлось установить строгий контроль: четверть фляги в сутки на душу и ни каплей больше. И это если не учитывать треть стаи, всё ещё сидящую на антидоте, но и этой дряни с трудом на месяц хватит. Впрочем, паниковать рано, всё ведь идёт по плану — пока у одних очистка, другие охраняют лагерь. Наверняка Регнум до сих пор на ушах стоит после их визита в терсентум. Свободные будут мстить, Керс не сомневался, так что ничего удивительного, если вдруг сюда нагрянут незваные гости. Как-никак, до города рукой подать, а не заметить такую толпу нужно сильно постараться.
