Мы уже подъезжаем к парку, как вдруг мощный бас из автоколонок перебивают сверчки – мой рингтон.
– Черт, – говорит Райан. – Когда уже Кэти успокоится?
Я копаюсь в сумке, которую убрала в ноги. Кэти звонит уже второй раз.
– Она волнуется, – начинаю объяснять я, но тут замечаю, что на экране имя не Кэти, а Эвана Германа.
Бросаю взгляд на Райана – с той вечеринки у Дага я ничего не говорила ему о дневниках, – но звонок слишком удивляет и интригует меня, чтобы перенаправлять его на автоответчик. Эван сказал, что перевод займет неделю. Прошло полтора дня. Я беру трубку.
– Алло?
Райан листает песни на айподе.
– Это Джесс Морган?
– Э-э… ну да… – Это же он мне позвонил, так?
– Это Эван Герман.
– Ну да, – говорю я снова, бросая взгляд на Райана. – я знаю, у меня ведь есть твой номер.
– Точно, – говорит Эван.
Он что, впервые в жизни кому-то звонит?
– Слушай, это шутка какая-то?
– Что? – недоумеваю я.
– Амит тебя подговорил, да?
– Какого… Я не знаю, кто это.
Шины «блейзера» скрипят по тротуару – Райан резко заворачивает на парковку. Эван в трубке молчит.
– Алло? – повторяю я.
– Я прочел твои дневники, – осторожно говорит он.
– Все? Ты же сказал, это займет неделю.
Он замолкает, будто все еще сомневаясь, не розыгрыш ли это.
– Дело пошло быстрее, чем я думал. Я начал работать, и… ну, не смог остановиться.
Райан выключил машину и теперь смотрит на меня в замешательстве; очевидно, что разговариваю я не с Кэти.
Дыхание Эвана в трубке напоминает шум волн, разбивающихся о берег.
– Слушай, мне кажется, нам лучше встретиться лично, – наконец говорит он. – я все объясню при встрече.
– Почему? Что случилось? – Меня напрягает его взволнованность.
– Просто думаю, что лучше нам взглянуть на это вместе.
– Там что-то плохое? – Чувствую, как внутри все сжимается. Возможно, Анна не просто так спрятала дневники на чердаке.
«Мы идем?» – одними губами спрашивает Райан. Я киваю и затыкаю другое ухо пальцем, чтобы лучше расслышать ответ Эвана.
– Нет, вообще нет. Ну, не совсем, – медленно говорит он.
«Не совсем»? Раз там нет ничего плохого, почему он не может просто мне сказать? Телефон вибрирует, и на этот раз я точно знаю, что это эсэмэс от Кэти.
– Ладно, – говорю я. – Там же, завтра в четыре?
– Да, увидимся там. – Он кладет трубку, не прощаясь, – видимо, это дается ему не лучше приветствий.
– Все нормально? – спрашивает Райан, когда я отнимаю трубку от уха.
Трясу головой, чтобы прийти в себя, но внутри все гудит, будто звонок Эвана включил у меня в голове огромный неоновый вопросительный знак.
– Да, извини. Нужно встретиться кое с кем насчет одного проекта.
Мы направляемся к амфитеатру.
– «Одного проекта»? Типа для школы?
По его тону я понимаю, что сделала правильный выбор, не рассказав о реферате для мистера Остина.
– Нет, – быстро отвечаю я. – Просто… насчет генеалогии. – Чистая правда. – Помогаю маме кое с чем. Не бери в голову.
Он останавливается и недоверчиво на меня смотрит:
– Генеалогический проект?
На секунду мне кажется, что меня раскрыли. Почему бы не рассказать Райану о дневниках? Ответ прост: потому что он никогда не поймет, зачем нанимать переводчика для разбора пыльных дневников двоюродной прабабушки.
Когда я с ужасом представляю, как буду это объяснять, Райан неожиданно заключает меня в объятия, да такие тесные, что локти врезаются в ребра. Болтаю ногами в воздухе, пока Райан не опускает меня на землю.
– Ты слишком хорошая, – говорит он.
Ставит меня на землю, я вздрагиваю.
– В смысле?
– Ну правда. – Он ухмыляется, но восхищенно. – Почетный список? Гарвард? летом не отдыхаешь, а исследуешь историю семьи? Ты просто мечта любого родителя, Джесс.
Разве?
И откуда Райан знает, что я попала в почетный список?
Голос через колонку просит зрителей отключить мобильные телефоны.
– Да брось, – говорю я, соединяя руки у него на пояснице. – Моя мама усыновила бы тебя, если бы это не было стремно.
Его губы слегка касаются моих.
– Это было бы еще как стремно.
– Ну? – с надеждой спрашивает Кэти. – Что скажешь?
На ее щеках остались розовые «яблочки» от сценического грима.
Я ждала на качелях у амфитеатра, пока она переоденется. Олив Островски, может, и не стала ее прорывом, но Кэти сыграла прекрасно. Хотя сама она в этом не сомневается, ей нужно услышать подтверждение и от меня. Есть только одна проблема: пока моя подруга пела и играла, вкладывая в это всю душу, я не могла сосредоточиться на ее выступлении. Все, о чем я могла думать, – это странные недомолвки Эвана по телефону и что же он обнаружил в дневниках тети Анны.
– Ты была великолепна! – я вскакиваю на ноги и вручаю Кэти завернутый в целлофан букет выкрашенных в синий цвет маргариток, который мы с Райаном купили на заправке по дороге в парк.
– О-о-о, спасибо!
– Это Райан выбрал. – Он показал на них и пробормотал: «Вот эти вроде ничего».
– А куда он делся?
– Кажется, туалет пошел искать.
На самом деле он отправился купить пива Дагу и Джошу, но я знаю, что Кэти не одобрит его поддельный паспорт, который он недавно приобрел в школе.
Кэти садится на качели и прячет ладони под коленки, на которых лежит букет.
– Все прошло хорошо, да ведь? Народ смеялся.
– И много.
– Как нас было слышно?
– Отлично.
– Что тебе больше всего понравилось?
Черт. Судорожно перебираю в голове сцены, но весь спектакль я думала о другом.
– Конкурс был такой смешной.
Кэти нетерпеливо прерывает меня:
– Весь мюзикл про этот конкурс. Какая сцена тебе понравилась?
– Э-э-э… конспирология! Когда девочке надо было сказать по буквам «конспирология».
– Да, смешная сцена.
Кажется, мой ответ ее удовлетворил. Кэти отталкивается от земли, мы раскачиваемся, синхронно поднимая ноги в воздух.
– Софи такая талантливая. Это которая играла Марси Парк. У нее, кстати, тусовка в честь премьеры. Ну, может, «тусовка» – это громко сказано, но там будет Калеб.
