— Простите, мне не следовало касаться этой темы.
— Голова гудит, — всхлипнула Эми. — Надеюсь, доктор поможет… Не хочу угодить в местную больницу.
— Вам и не удастся в нее угодить, — Дженни пожала плечами, — потому что больницы в Гристорпе давно нет. Закрылась три года назад.
— То есть?
— Ближайшая больница в тридцати милях отсюда.
Эми замерла; дождевые капли, падавшие ей на лоб, смешивались с кровью, стекая по щекам розовыми струйками.
— Вы что-то путаете. Моя подруга Жасмин сейчас в местной больнице. Доктор отвезла ее туда вчера утром.
— Не знаю, где ваша подруга, — Дженни покачала головой, — но точно не там.
49
Увидев окровавленную Эми, Аня уронила мусорный мешок. По мозаичному полу рассыпались очистки моркови и капустные листья. Эми прикрыла дверь и подняла руки, успокаивая повариху, которая уже тянулась к ее ране толстыми пальцами с засевшей под короткими ногтями кухонной грязью.
— Что это?
— Ничего особенного, обычный порез.
Аня прищурилась, склонив голову к плечу.
— Плохой порез. Надо чистить, шить.
— Что-что?.. Нет, не думаю, что все так серьезно. Наверняка доктор Кавендиш мне поможет. Вы ее не видели?
— Нужен врач. Могу помочь. Вам болит? — заговорила повариха, подойдя вплотную к Эми.
— Нет, мне не болит, вы не беспокоитесь.
Попытка перейти на ломаный английский далась непросто — голова заболела еще сильнее.
Аня тронула край раны, и Эми отпрянула. Повариха убрала руку.
— Аня, все хорошо. Со мной все будет нормально, мне просто нужна доктор Кавендиш. — Помолчав, она тихо добавила: — Доктор, не кухарка…
— Проверить… — Аня продолжала тянуться к ее лбу.
— Нет, пожалуйста, все в порядке. Оставьте меня, Аня.
— Могу помочь, я…
Дверь кабинета доктора Кавендиш распахнулась, и повариха отпрянула в сторону. Эми устало прислонилась к стене.
— Ну, что тут за переполох? — Доктор взглянула на Эми. — Господи, что с вами стряслось?
Она бросила взгляд на раскиданный по полу мусор, посмотрела на Аню, и та, нагнувшись, молча собрала очистки в мешок. Обняв Эми за плечи, доктор повела ее в кабинет.
* * *
Ветвистая молния, сверкнувшая за окном, осветила кабинет. Эми, уставившись на гипсовую лепнину, лежала на застеленной клеенкой кушетке. По изгибам сложного узора из роз и листьев быстро полз жирный паук. Спасался от неведомой угрозы? Только бы не оступился, иначе свалится ей прямо на лицо…
— Сейчас укусит комарик, — предупредила доктор Кавендиш.
В кабинете запахло антисептиком и физраствором. На улице ударил гром — ровно в тот миг, когда доктор ввела иглу в кожу рядом с порезом. Эми вскрикнула: заморозка обожгла поврежденное место.
— Вы отлично держитесь, Эми. Еще пара уколов…
Она обколола рану; было больно, хотя и не так, как первый раз. Доктор осторожно ощупала края пореза.
— Через несколько минут кожа на лбу онемеет.
Она присела рядом, на металлический стул — такие обычно стоят в приемной врачебных кабинетов. Стул был ржавым и исцарапанным и совсем не вписывался в безупречную обстановку кабинета. Эми, пытаясь отвлечься от предстоящей операции, глянула в окно. Дождь лил стеной.
— Похоже, вы пережили болевой шок. Слава богу, что не отключились после удара — иначе потом, в темноте, не нашли бы дорогу обратно. В такую погоду недолго переохладиться. — Скрестив руки на груди, доктор откинулась на спинку стула и удовлетворенно улыбнулась. — Надеюсь, теперь вам понятно, почему я запретила покидать здание без разрешения. Безопасность пациента для меня превыше всего.
Эми слабо кивнула, чувствуя себя нашалившим ребенком.
— Не переживайте. Я знаю, кому пришла в голову идея нарушить правила. Перелом щиколотки, как же… Наверное, она думает, что я вчера родилась. Как только я услышала новости от охранника, сразу сообразила, что Гейнор задумала недоброе. Поймала ее у входа.
По виску Эми поползла струйка крови. Доктор продолжала смотреть в окно, и кровь затекла в ухо.
— У меня серьезное подозрение, что часть шоколада вы получили именно от Гейнор. Ведь так, Эми?
Несмотря на приличную дозу анестезии, голова начала пульсировать от боли. Эми приложила руки к вискам, однако доктор Кавендиш мягко их отвела.
— Можете не отвечать. Не собираюсь допрашивать вас в таком состоянии. Кроме того, боюсь, что вы сами себя наказали.
Она улыбнулась, однако Эми заметила, что улыбка тронула лишь ее губы; в глазах доктора Кавендиш стоял холод.
Доктор поднялась, взяла с лотка иглу и осторожно потыкала в кожу вокруг раны.
— Что-нибудь чувствуете?
— Вроде бы нет, — Эми помотала головой. — То есть мне не больно, просто неприятно.
— Могут быть тянущие ощущения, но боли и в самом деле быть не должно. Если вдруг будет — дайте знак, я добавлю анестезии. Хорошо?
Эми кивнула. Сняв полиэтиленовую обертку с пластикового контейнера, доктор вытащила оттуда лист бумаги и развернула его на металлическом столике. Выложила туда изогнутую иглу с уже вставленной в ушко хирургической нитью и резиновые перчатки в стерильной упаковке. Эми зажмурилась, приготовившись к боли, а доктор тем временем протерла ее лоб тошнотворно пахнущим раствором.
Доктор начала шить, туго стягивая края раны нейлоновой ниткой. Ее лицо было совсем рядом, и Эми невольно вдыхала аромат чужих духов.
— Я давно привыкла к всезнайкам-бунтаркам. И вижу: вы не из этой породы.
Интересно, чем она отличается? Шоколад ела, побег совершила… Гейнор ее к вылазке не принуждала, Эми вполне могла отказаться.
— Все-таки вы очень напоминаете мне одну из бывших пациенток. Не характером. Внешностью. Та тоже была женщиной крупной, однако не имела никакого желания поправить положение. Вы — другая. Склонны к самоанализу и дисциплине, если не упоминать о проделке с эклерами и сегодняшней вылазке. Но об этом мы вспоминать не будем, да?
Доктор улыбнулась, покосившись на Эми, и та заметила на ее шее тонкие морщинки. Возраст, никуда не денешься. Тут только скальпель пластического хирурга поможет.
— Помните наши четыре «Д»? Дисциплина и диета — дорога…
Она вопросительно глянула на свою пациентку, зажав иглу между пальцев.
— …к достижениям, — прошептала Эми пересохшими губами.
— Совершенно верно. Вы совершили две ошибки, и они стали для вас уроком на будущее. На жизненном пути встречаются ухабы, и не всем дано их преодолеть, — бодро сказала доктор. — Например, женщина, о которой я рассказывала, меняться не захотела и в итоге умерла в полном одиночестве.
