Дженни заглянула в одну из боковых комнат. Посветив фонариком, увидела побеги плюща, пробившиеся сквозь раму прорезанного почти под самым потолком подвального окошка. Зеленые стебли сползли вниз по стене и оплели слепой монитор от компьютера, словно пытаясь его раздавить. На полу, посреди объеденных крысами трухлявых медицинских журналов эпохи семидесятых, лежало перевернутое кресло.
Камень под ногами был покрыт липкими серыми клоками пыли, забивающимися в углы и щели между стенами и полом. Выключив фонарик, Дженни вышла в коридор. Над головой гулко булькали огромные металлические трубы. Низких потолков при желании можно было коснуться рукой. Какое-то существо зашевелилось на одной из труб, и Дженни на голову свалился какой-то грязный ошметок, который она тут же с омерзением смахнула.
Справа шел ряд темных комнат с дверями из небьющегося стекла, покрытого отпечатками пальцев и жирными мазками. Каждая из них словно манила Дженни заглянуть внутрь, ознакомиться с пугающим содержимым.
Давай, давай, заходи. Загляни за тот мокрый картонный короб, рядом с лампой. Я тебе кое-что покажу… Не бойся, заходи!
Дженни, держа камеру наготове, переступила через порог. Самое время запечатлеть разруху, царящую под сверкающим первым этажом клиники. С потолка свисал голый провод с давно перегоревшей лампочкой. Дженни подняла камеру вверх и сделала снимок расползающегося на потолке сырого пятна. Похоже, еще немного, и балки рухнут в подвал. Поймала в объектив перевернутый желтый контейнер для опасных биоматериалов и выпавшие из него окровавленные иголки.
Чем дальше она продвигалась по коридору, тем сильнее чувствовался тошнотворный запах. По обе стороны шли забитые всяким хламом комнаты, словно все ненужное без разбора перетащили сюда с надземных этажей в надежде на те времена, когда эти вещи понадобятся вновь. Треснутые деревянные костыли, кресло дантиста со сломанной спинкой, напоминающей перебитый позвоночник…
Развернувшись к выходу из очередной комнаты, Дженни заметила длинную металлическую каталку — прямоугольный, прикрытый подвижной заслонкой ящик, в котором перевозили трупы из палат в морг. Она потянулась дрожащими пальцами к ручке заслонки, на миг застыла в нерешительности и, наконец, откинула крышку. Что там внутри?.. Дженни усмехнулась, представив себе, что снимает серебряный колпак с блюда, под которым лежит фирменный деликатес от шеф-повара — изысканный, исходящий паром стейк с кровью. Крышка со скрежетом подалась. Ничего интересного. Тусклые позеленевшие стенки и ржавые пятна на дне, куда обычно бросали свежий труп.
На двери по левую руку висела небольшая табличка в тонкой рамке. Учебный класс. Ручка была холодна как лед, это чувствовалось даже сквозь шерстяную перчатку. Трясущейся рукой Дженни толкнула дверь и начала ее медленно — дюйм за дюймом — открывать, словно опасаясь, что из темного проема выскочит дух разрушающегося здания. Внутри стоял операционный стол под лампой, рядом — металлическая тележка с хирургическим лотком.
Под потолком снова тоскливо заныли трубы, и Дженни осторожно вошла в комнату. Здесь не было характерного для других помещений упадка: по стенам стекала влага, по потолку ползли пятна плесени, но в целом в комнате царил порядок. Сфотографировав пластмассовый лоток у операционного стола, Дженни опустила камеру и присмотрелась. На лотке лежали длинный шприц, металлический штырь, какой-то зажим, напоминающий устройства для завивки ресниц, и маленький молоток. Инструменты как инструменты. Другое дело, что они были готовы к использованию, и Дженни, осознав это, почувствовала слабость в коленях.
Вновь раздались бессвязные крики, и она вытащила из рюкзака свой макетный нож. Выставила его перед собой, и блики от лампы засияли на трясущемся лезвии. Дженни вышла из учебного класса, завернула за угол и осмотрелась в просторном помещении. Заморгав при виде мрачной сцены, она прижала руку ко рту, сдерживая рвущийся из горла вопль. Выскочила в коридор, уронила нож, и тот со звяканьем завертелся на каменном полу. Ее стошнило раз, другой, третий — словно тело требовало исторгнуть увиденную мерзость. Присев на корточки, Дженни пыталась восстановить дыхание, когда ее спины коснулись тонкие пальцы. Она раскрыла рот, не издав ни звука, — крик прозвучал только в ее голове.
66
Эми дернула верхний ящик стола доктора Кавендиш. Заперто. Попробовала нижний, затем еще один — в другой тумбе, с тем же успехом. Ее охватило отчаяние. Швы на лбу, похоже, вот-вот разойдутся — так горела рана. Вспомнив о забытой Ким связке, Эми вытащила ее из кармана и перебрала в поисках подходящего ключа. Есть! Один за другим отперла ящики и наконец с облегчением увидела лежавшую между ручками, карандашами и степлерами упаковку парацетамола. Схватила пластинку и, выдавив пару таблеток, запила лекарство из стоявшего на столе стакана.
Прошлый раз ей не бросился в глаза большой шкаф, не слишком подходивший по стилю к письменному столу. Между дверцами был зажат кусок материи с цветной вышивкой, и Эми тотчас его признала. Значит, здесь хранится запасная одежда для пациентов. Интересно, что еще приготовила для нее доктор Кавендиш… Она открыла шкаф, сморщившись от запаха нафталина.
Цветастое платье, качнувшись на вешалке, скользнуло на свое место рядом с бордовым. Кстати, как оказалось, довольно удобным. Вытягивая вешалки из шкафа, Эми поняла, что одежда расположена в порядке убывания размеров. Те, что поменьше, с биркой «12», выглядели новыми, ни разу не ношенными. На них еще висели ценники. Так или иначе, даже ненадеванные платья были старомодными. Развесив одежду в прежнем порядке, она заметила кое-что внизу. Кое-что очень знакомое. Присев перед шкафом, раздвинула платья. Чемодан. Ее чемодан…
Совсем забыв, что ей не положено здесь находиться, Эми вытянула чемодан из шкафа, и он с глухим стуком ударился о пол. На всякий случай расстегнула застежки — следовало убедиться, что в шкафу и в самом деле находилось ее имущество. При виде тренировочных костюмов и домашних тапок на глаза навернулись слезы. Словно вновь попала домой — первый раз за последние три недели. Она зарылась в одежду, вдыхая запах прошлой жизни.
К боку чемодана был прилеплен коричневый стикер. Получается, что вещи доставили две недели назад, через несколько дней после ее прибытия. Почему же доктор их не отдала?
Если таблетки и подействовали, то совсем ненадолго — в голове вновь запульсировала боль. Эми встала и прошлась по кабинету — странному и чужому для нее месту. Остановилась у стола, попыталась закрыть ящик, но его перекосило на полозьях. Решив восстановить порядок, Эми вытащила ящик полностью и заметила под его дном разложенные фотографии, в основном старые, черно-белые, в желтых пятнах. Она достала всю стопку, разложила ее по столешнице и включила настольную лампу. Перед ней предстала история психиатрической лечебницы. Стройные ряды бесстрастных медсестер в накрахмаленных халатах, врачи с такими же холодными лицами. Несколько черно-белых фото: солдаты с перебинтованными ногами в инвалидных креслах, улыбающиеся санитарки, раздающие лекарства. Дальше пошли цветные снимки; другое дело, что цвет не создавал радостной атмосферы. Эми подняла одно фото: группа девушек-подростков позирует в картинных позах, а сбоку за ними с осуждением наблюдает смотрительница Доусон. Прически в виде взрыва на макаронной фабрике и узкие юбки-карандаши — наверняка восьмидесятые годы. Ежегодный групповой снимок, хроника жизни «желтого дома»… Одно из лиц на фотографии показалось знакомым: блестящие черные волосы, угрюмое лицо. Та самая женщина из леса?
