— Я бы хотел прояснить еще кое-что, десятник, — Тихо сказал ему Саргон. Он подошел как можно ближе и говорил тихо. Так, чтобы слышали только люди рядом: Юлвей и Уру. Остальные все еще делились впечатлениями, теперь не только о бое, но и о словах попаданца, поэтому не стали прислушиваться к тихой беседе.
— Какие у тебя отношения с этим Цзяо, Акургаль? — Он задал вопрос прямо, без экивоков. И нарвался на такой же ответ.
— Тебя это волновать не должно! — Десятник моментально посмурнел, отвернулся. Руки сами собой сжались в кулаки.
— Это важно для нас. Ты — лицо Первого Отряда. Наш командир, — Неожиданно поддержал Саргона Юлвей. Тем же тихим, но твердым тоном, — Ты не должен никого бояться. Не должен ставить его выше себя. Именно ты — десятник лучшей команды Лагеря новобранцев! Обесценивая собственное положение, ты подводишь всех нас.
— Да знаю я! — Закричал Акургаль и смутился от моментально затихшего шума и направленных взглядов, — Знаю, — Тише повторил он.
— Я понимаю все. Все ваши слова и доводы есть у меня вот здесь, — Он хлопнул по своей груди, — Но я никак не могу… Он ублюдок, понятно? Конченая сволочь. Мразь, которая любит только чужие страдания. В нашем отряде была парочка здравых ребят. Они не соглашались отдавать ему половину своих юаней, не бегали по поручениям. Сильные люди, к тому же братья.
На первой же волне, Цзяо подставил их. Подговорил часть своих шестерок отступить назад в самый важный момент! Те, кто держался наособицу или колебался либо ушли вместе с ним, либо погибли. Как и те двое. А потом, уже в казарме, он запытал самого громкого из оставшихся. Того, кто обвинял Цзяо в смерти остальных. То существо без зубов, без ногтей, глаз, с выдранными ноздрями и подрезанными сухожилиями уже никак не напоминало человека. Он умер от жажды в день новой волны.
— Ты должен решить для себя… — Нахмурился Саргон.
— Я понимаю! — Горячо зашептал ему десятник, — Просто дайте мне время. Сегодня вечером я расскажу обо всем. В том числе, что нам делать и кто пойдет на собрание.
— Предлагаю решить это всем вместе. Не пытайся тянуть эту ношу сам, десятник, — Спокойно, даже участливо сказал до сих пор молчавший Уру. Акургаль просто кивнул ему. Эмоции душили его, не давали сказать и слова из-за комка в горле. Их слова напомнили ему прошлое, вернули туда, куда он меньше всего хотел возвращаться.
— Вместе мы что-нибудь придумаем. Первый Отряд — это одна семья. Не забывай, Старший, — Улыбнулся ему Саргон.
К его сожалению, дела в группе были не настолько радостными и безоблачными, как он хотел показать. Особенно, если учесть рабов. Например, парочка безликих детей, Ян и Юн, в кои-то веки разделилась. Один из них старался как можно сильнее дистанцироваться от второго. Ведь к врагам отряда Ян (или Юн?) выбежал в одиночку, без своего товарища. И тот очень не хотел получать наказание просто за компанию.
Сам виновник торжества бежал впереди. Маленькая, сотрясаемая рыданиями фигурка вздрагивала от каждого прилетающего подзатыльника и подсрачника, который ему отвешивали великодушные победители. При этом в речи то и дело мелькали весьма кровожадные сюжеты возможного наказания. Прощать такой косяк рабу никто не собирался. Даже Хан, прежде защищавший каждого из своих товарищей по несчастью, отстранился от него и показательно игнорировал.
Не намного лучше чувствовал себя и горбатый носач Ксу Он еле-еле тащился в хвосте. Стонал от боли, не поспевал за остальными, но никого в отряде это не волновало. Местные жители страдали лукизмом даже в большей степени, чем их прошлое общество. Поэтому уродец, вызывающий отвращение одним своим видом, был просто обречен на прозябание.
В пылу боя ему от души зарядили по спине. Вряд ли случайно, скорее из здорового любопытства и желания сломать чужую вещь. Тем не менее, никого это не волновало. Акургаль только бросил на него короткий взгляд, убедился в его относительной целости и махнул рукой.
В итоге, из-за всех этих внезапных драк, волнений, обсуждений и прочего, общий темп группы серьезно снизился. Немудрено, что они опоздали на вдвое, если не втрое больший срок.
— Какая восхитительная наглость от подобных слизняков, — Встретил их злой, как собака, Ксин прямо у ворот.
Присутствующие рядом стражники из всех сил делали вид, что никого не видят и не слышат. Вероятно, Гвардеец Императора скрашивал время, капая им на мозги. Судя по свежему синяку на лице, психотерапию он проводил с помощью рукоприкладства. Известная истина о том, что если дать в морду — обязательно полегчает, среди жителей Форта цвела, пахла и колосилась.
Зато подошедшие новобранцы встретили нервного и пышущего злобой куратора радостными, почти придурошными улыбками. После едва-едва не состоявшейся бойни, культиватор перед ними проходил по разряду знакомого зла, а слушать его привычные оскорбления казалось чем-то чуть ли не ностальгическим. По крайней мере, Саргон, хоть и боялся наказания, окончательно расслабиться смог только в его присутствии.
— Этот недостойный слуга Старших просит прощения у Гунцзы за свою задерж… — Ксин не дождался даже ответа Акургаля. Тот как стоял, так и рухнул на землю от сокрушительного удара в живот ногой.
— Вы, полоумные, лишенные страха отродья, вздумали игнорировать мои приказы? — Воздух из его рта выходил с шипением, будто стравливали давление у котла, — Когда Нюйва создавала людей, мои предки появились из лёсса, предки ваших рабов — из глины и грязи, а вы сами из содержимого ночного горшка самых презренных червей, которые тогда ползали в первозданном мире! — Выдал он тираду и добавил еще несколько эпитетов.
Вот только у самого Саргона сложилось странное впечатление: будто их куратор и сам в курсе, что перегибает палку, поэтому пытается скатиться в велеречивость, чтобы не закончить свою речь раньше того момента, когда окончательно обретет потерянное самообладание и не станет пытаться забить до смерти собственных же подчиненных.
Его состояние снова поменялось. Не пустая оболочка с тлеющими углями мести. Скорее — сломанный механизм, чей функционал еще работает, зато с реакциями полный бардак, а система ценностей улетела в далекие дали. Сейчас Ксину был сам черт не брат. В таком состоянии нервного напряжения, под влиянием настолько сильных эмоций, которые он пытался подавить, он мог вытворить вообще что угодно. Хотя бы по принципу "горит сарай — гори и хата".
"Как только еще не додумался искать предателя путем тягания на допросы с применением тяжких телесных всех возможных людей? Или додумался?! Нет, вряд ли, слишком мало зацепок, а основные участники давно лежит болеют, костями белеют. Но все равно как-то мне тревожно".
— И что с вашими рожами? На них грязи даже больше, чем обычно! И одежда потрепанная. Вы так привыкли хрюкать и искать помои в земле, что продолжаете это делать, несмотря на довольствие? Или вы дрались за лишний кусок? Почему тогда вон тот мелкий выродок и старый дурак невредимы? Уж побить старика с ребенком сил должно было хватить, — С подозрением в голосе поинтересовался он.
