– Что это, по-твоему, значит, Бен?
– Не знаю, Грейс. Возможно, это последняя кассета, которую мы получим.
Глава 23
От чего еще бежит человек, как не от монстров из прошлого?
Мирен Триггс
1998
Когда я вышла из судебного архива, было уже темно, и я почувствовала себя в опасности, едва ступила на тротуар. Выйдя на Бивер-стрит в Нижнем Манхэттене, я на мгновение заколебалась, не позвонить ли снова профессору Шмоеру, который всегда был готов проводить меня домой, но почему-то не смогла заставить себя сделать это. Часть меня простила его за то, что он меня оттолкнул, но встретиться с ним лично было выше моих сил. До дома пешком было слишком далеко, и единственным вариантом было метро. Ближайшей станцией была «Уолл Стрит», и мне предстояла сорокапятиминутная поездка в северном направлении до «116-й улицы». Оттуда всего одна улица – и я дома. На словах проще простого, но для меня это было испытанием.
Я шла к станции метро, борясь с холодным южным ветром, который дул с Нижнего Манхэттена и замораживал любой выбившийся волосок, и не успела спуститься по лестнице, как мой страх дал о себе знать. Какие-то парни прислонились к двери по обе стороны, спасаясь от холода, и болтали то ли о бейсболе, то ли о баскетболе. Я с независимым видом прошла мимо них (другого варианта не было), и их разговор оборвался. Они устремили на меня взгляды, облизали губы, собираясь наброситься на добычу, и, прибавив шаг, я оставила парней позади.
Мимо турникетов проходила молодая пара, и я догнала их. Замедлив шаг, пошла рядом с ними, как будто наличие свидетелей каким-то образом могло спасти меня от страхов. Два парня бодро шагали навстречу, и я снова ускорилась, двигаясь к платформе третьей линии в сторону Гарлема. Парни последовали за мной и показали на меня пальцем. Они обменялись заговорщицким взглядом, и я начала озираться в поисках кого-то, кто мог бы мне помочь.
Здесь.
Не было.
Ни души.
Нужно было бежать. Нужно было спешить отсюда. На мгновение во мне проснулось желание спрыгнуть на пути и скрыться в темном тоннеле, но я знала: это верная смерть.
Я не могла допустить, чтобы это случилось со мной снова.
Подняв голову, заметила, что камера наблюдения как раз направлена туда, где я стояла, – если остаться здесь, то хотя бы один охранник заметит происходящее и придет на помощь.
Глубокий вдох.
На платформе между двумя путями через каждые несколько метров были установлены синие колонны, и я прислонилась к одной из них, надеясь, что парни потеряют меня из виду и успокоятся.
– Эй, ты! – крикнул один из них.
– Послушай, почему ты бежишь? – вторил ему другой.
Их голоса раздавались менее чем в десяти метрах. Я перепроверила, что нахожусь в поле зрения камеры. «Если ты ее видишь, то и она видит тебя», – сказала я себе и несколько раз отчетливо прошептала «помогите», надеясь, что охранник по ту сторону экрана придет мне на выручку. Эти секунды показались мне вечностью. Я чувствовала себя одинокой и беззащитной.
Снова.
Задыхаясь, я закрыла глаза и увидела, как мерцают огни фонарей в том парке, как лицо из досье улыбается мне сверху, вспомнила, как между ног струилась горячая кровь, когда я вернулась домой.
Звук приближающегося поезда ворвался на станцию, и, когда колеса заскрипели по стали рельсов, двое парней остановились рядом со мной с недоуменным выражением лица.
– Ты в порядке? – спросил один из них.
– Ты это выронила, – пояснил другой, протягивая папку с именем моего насильника, которую я выкрала из суда.
Помедлив, я кивнула.
– Точно все в порядке? – переспросил парень недоуменно.
– Да… все в норме, – ответила я, одной рукой вытирая слезы, а другой ухватившись за папку. – Повздорила… с начальством.
Один из них фыркнул, второй слегка улыбнулся и мягко сказал:
– Не волнуйся, найдешь другую работу. Это город возможностей, подруга. Здесь происходит только хорошее.
Я промолчала. Поезд остановился и открыл двери, и я проскользнула внутрь, чтобы закончить разговор.
Всю дорогу я перечитывала досье этого парня. Джереми Аллен, разведен (сукин сын). Осужден за сексуальное насилие над пьяной девушкой возле ночного клуба в Бронксе. Возраст потерпевшей: 21 год, чернокожая. Похоже, ему нравятся беззащитные жертвы. Четыре месяца в тюрьме и двенадцать месяцев общественных работ. Текущий адрес: Нью-Йорк, 124-я Западная улица, 176, пятый этаж.
Этот сукин сын жил всего в десяти улицах от меня. Я доехала до станции «116-я улица» и перед выходом из метро набрала домашний номер. Трубку сняла мама.
– Мама? Наконец-то. Я тебе весь день звоню.
– Ох, Мирен. Прости. Твоя бабушка упала, спускаясь с лестницы, и мы весь день провели в больнице.
– Бабушка? Как она?
– Синяки на лице и спине и перелом лучевой кости. Дедушка нашел ее без сознания на лестничной клетке. Порвался пакет с покупками, она потеряла равновесие и упала с верхней ступеньки. Ты же ее знаешь. Вбила себе в голову что-то насчет экологии и признает только бумажные пакеты.
– Но почему она вообще пошла в магазин? Почему вы ей не помогаете? Разве нельзя нанять кого-то, чтобы помогать бабушке и дедушке по хозяйству?
– Помогать им? Твой дедушка не выносит посторонних в доме, ты же знаешь.
– Да какая разница, что думает дедушка? Сам-то он ничего не делает. Разве что яйца чешет, но тут ему помощники не нужны.
– Мирен, не говори так. Это твой дедушка.
– И он шовинист, – отрезала я.
– Он вырос в другую эпоху, Мирен. Его так воспитали. Раньше мужчин воспитывали… ну, по-мужски.
– По-мужски? С каких это пор это считается мужским поведением? В его детстве телевизора не было, а теперь – пожалуйста. Он неплохо адаптировался к тому, что его интересует.
Мама вздохнула. Ее беспокоило, как я отзываюсь о ее отце, но я воспринимала это иначе. С самого детства, когда я приходила к ним в гости, меня всегда раздражало, что меня заставляют убирать со стола, пока моим двоюродным братьям разрешалось играть. Однажды я возмутилась, и ответ дедушки был однозначным:
– Мальчики не моют посуду, Мирен.
Моя бабушка мирилась с этим, и хотя я обожала их обоих, внутри меня кипела злость из-за подобной несправедливости.
– Я слышу шум, Мирен. Ты купила мобильный телефон?
– Да.
– Скажешь мне номер?
– Ммм… я его не знаю. Перезвоню тебе из дома, когда выясню.
– Ты на улице в такое время? – воскликнула она в ужасе.
– Еще не поздно, мама.
