Я аж хрюкнул, настолько удачная шутка получилась. Или не шутка? Вряд ли тут в ходу подобные приколы.
— Короче, для начала, я хочу понять, где я вообще оказался? Ты когда-нибудь на гору, что начинается от вашего поселения, взбирался?
— Нет, а зачем?
— Что, даже любопытно не было, а что там?
Я реально удивился. Помню, в детстве облазил все «интересные» места, и будь в окрестности подходящая гора, не преминул бы вскарабкаться.
— И, кроме того, мне нужно больше знать про этих Ситу и Ману… Так понимаю, ты про них — ни в зуб ногой?
— Да я их первый раз в жизни вижу!
— Хорошо. А кто может о них рассказать?
— Откуда мне знать? И вообще, демон, ну что ты ко мне прицепился? Почему ты не вселился в Ману или вообще в вождя? Зачем ты испортил мне жизнь?
— А знаешь что? Думаю, твою жизнь уже нельзя было испортить сильнее, чем была.
— Зато это была моя жизнь.
— А теперь она — моя. Смирись.
На подъём от бамбуковой рощи ушло больше половины дня. Почти всё время карабкался по склону градусов под шестьдесят, местами круче, благо здесь росло много лиан. Но слабые ручки-ножки Хеху часто просили отдыха, так что до места, откуда можно было обозреть местность, я добрался далеко за полдень, выхлебав три кокоса, захваченные с собой вместо фляг.
И вот наконец-то джунгли расступились, я выбрался за пределы «зоны леса». Дальше высокая растительность почти отсутствовала, видимо почвенного слоя уже не хватало, чтоб удержать что-нибудь крупнее редких кустиков.
— Да-а-а… — выдохнул зачарованно, переводя дух.
Высота над водой, на глаз — километр с хвостиком, не меньше. Под ногами шевелящаяся зелёная «крыша», обрывающаяся резко, куда-то вниз.
Прямо передо мной, вправо-влево насколько хватало взгляда — «вода, вода, кругом вода» всплыли в памяти строчки старой песни. Ни бережка, ни паруса. На сердце стало тоскливо. Никакой другой земли на горизонте, а горизонт у меня сейчас, таблицу я хорошо помню — сто двадцать километров. М-дя-а-а… Занесло.
Ладно, Скат, не вешай нос. Что у нас тут? Судя по солнышку «мой» берег выходил на восток — юго-восток, точнее скажу, когда полдень не прозеваю. Хотя в этом я не виноват — пока карабкался, небо почти всегда было закрыто растительностью. И да, я же помню, что тут — южное полушарие? Солнце, и соответственно тепло — на севере. А на юге холод и тень. И где-то там — местная Антарктида.
А ещё, я это хорошо разглядел, прямо с юга шло довольно мощное течение — оно даже по цвету воды отличалось. С моего места не видно западного берега, но восточный оно омывало. Под ложечкой засосало — мне просто повезло: течение, натыкаясь на южный берег, образовывало некоторую турбулентность, из-за которой зона пляжика и берег, чуть дальше на север, оставались спокойной заводью. Но если бы я решил отплыть чуть дальше, хотя бы метров на триста… Бр-р-р-р… Унесло б меня в открытый океан, и, судя по всему, силенок выгрести обратно не хватило бы. Надо запомнить.
Кстати, раз течение южное, значит холодное. Вот и объяснение светящегося планктона — высокие широты отличаются хорошей биопродуктивностью, и люминесцирующих рачков принесло к моему бережку. А где планктон, там и «фильтраторы» — те, кто планктоном питаются. Те же синие киты. Не одного ли из них я вчера ночью видел? А ещё — моллюски. Так что без белковой пищи я не останусь.
Ладно, нечего стоять, надо заканчивать эту картографическую экспедицию. Даже если карту придётся «чертить» лишь в голове. Поскольку дальше на юг откос только увеличивал крутизну, я решил обойти гору с другой стороны.
Ещё через некоторое время я добрался-таки до западного склона. Дальше можно не идти, и так картина сложилась.
Во-первых, я на острове. Причём относительно небольшом: в длину дай бог километров пятнадцать, не больше. Это если без лагуны. А в ширину вообще, по прикидкам получилось около восьми. Эдакий вытянутый овал с расширением к северу. На южной оконечности возвышался конус потухшего вулкана — никаких признаков активности я не увидел. Ну, хоть с этим повезло, не хватало, чтоб на «тикающую бомбу» занесло.
При этом южный, холодный склон обрывался к воде круто, там даже я, без оборудования вряд ли смогу спускаться-подниматься. Восточный и западный склоны были менее круты.
А южный, повторяя по крутизне вначале восточный и западный, с высоты метров триста становился всё более и более пологим, и на ста метрах переходил в ступеньку-плато.
— Это там ваше поселение?
Я вытянул руку в сторону небольшой проплешины в восточной части плато, там, где сквозь кроны проглядывали крыши хижин.
— Наверно. Я никогда ещё не видел нашего дома отсюда. Здесь … красиво.
— То-то, пацан. Океан, это всегда красиво. Даже во время шторма. А это ваши участки?
Я указал на небольшие прогалы в западной части плато. Они довольно далеко отстояли друг от друга.
— Наверно это они.
— Слушай, а чего вы не выведете лес на большей площади? Объединились бы, как навалились скопом, и расчистили бы себе место под пашню. Потом лишь наре́зать участки, всего делов-то? Зато от наступления джунглей стало бы легче отбиваться.
— Зачем нам помогать соседям?
— Затем, чтоб соседи помогли вам.
— Наши соседи нам не помогут, можно даже не простить. Помогает только семья!
— Лан, не буду спорить. Я тут не председателем колхоза к вам назначен.
Плато было почти на всю ширину острова, как раз километров восемь в этом месте, обрываясь к воде знакомыми обрывами. И километров пять в продольном сечении острова. Да если хотя бы четверть этой площади пустить под запашку, то думаю бататом и просом каста земли завалилась бы выше крыши!
Ниже — вторая «ступенька», почти на уровне воды. Широкая и плоская, как козырёк у кепки. По ширине те же восемь километров, а в длину наверно два. Джунгли там значительно редели, рассыпаясь к берегу на отдельные островки, и в одном месте я разглядел деревню. Большую, кстати сказать, точно посчитать не удалось, но порядка восьми десятков домов я увидел. Да уж, получается людей лагуны более чем в два раза больше, чем «земляков».
Два ручья сбегали с горы, пересекали оба плато, один — как раз возле поселения людей земли, второй — неподалеку от деревни. Зачем-то вспомнилось, что такие ручьи на островах совсем не связаны с какими-нибудь ледниками… «Мой» остров до обладания снежной шапкой не дорос. И с каким-нибудь горными озерами, тоже. Вода — это конденсат, что оставляют облака, цепляющие вершину. Такая вот занятная инфа.
Дальше начиналась лагуна. её ограничивала подковообразная цепочка барьера из коралловых рифов, примыкавшая к северному берегу острова, который почти на всём своем протяжении, а это не меньше пяти километров, представлял собой один сплошной песчаный пляж. Эх… мечта! Разве что редкие пальмы и какие-то высокие, раскидистые кусты то выходили к урезу воды, то отступали, оставляя засыпанное мелким, почти белым песочком пространство не уже футбольного поля. Неподалеку от деревни на берегу приткнулось несколько пирог, ещё парочка была без затей вытащена на песок.
