Из-за этого подруга сейчас смущалась и краснела, не желая признавать, что когда-то целовалась с молодым дракончиком.
– Наверное, ты путаешь, Аларик, – не став сдавать фею, у которой и без того щеки уже пылали стыдливым румянцем ярче розовых волос, ответила я и поставила на стол еще две тарелки. – Садитесь завтракать!
– Спасибо! – дракон шлепнулся на стул и принялся захомячивать за обе щеки.
– Огромное спасибо, Эля, – Катта многозначительно на меня посмотрела и последовала примеру нашего друга детства.
– Всегда пожалуйста, – я подмигнула подруге. – Приятного аппетита! Кстати, а речь не о том самом дубе, о котором ты недавно говорил? – села напротив Аларика и тут же оказалась сцапана Кассианом. – Через дупло которого мой брат обменивался записками со своей девушкой?
– Ага, он самый, напротив заброшенной мельницы который.
– У твоего брата была девушка? – удивилась фея. – А почему он о ней никому не говорил?
– Хотела бы это знать, – я грустно выдохнула.
– Есть шанс выяснить, кто она, – сказал муж.
– Каким образом?
– Когда-то у меня был роман с, – супруг смущенно хмыкнул, – ну, с женщиной, которая тоже не горела желанием афишировать наши отношения.
– Если она не горела желанием, то ты плохо старался, – хохотнул Аларик.
– Помолчи, – прошипела Катта.
– Это было очень, очень давно, – торопливо заверил Кас, побледнев под моим тяжелым взглядом.
– Переходи уже к сути, – раздраженно буркнула я.
Хотя с какой стати меня это так расстраивает, спрашивается?
– К сути, да. Так вот, у нас с этой дамой была похожая система обмена письмами, и на ней стояла магическая сигнализация – я знал, когда там появлялось письмо, и она тоже была в курсе. По сигналке муж той дамы нас и вычислил, собственно.
– И тебе прилетело по ушам, – добавил дракон.
– Ему тоже досталось! – вскинулся муж.
– Значит, мы можем попытаться отследить девушку Гриэра? – Катта захлопала в ладоши. – Здорово!
– Попытаться – ключевое слово, – состорожничал Кассиан.
– Ну, и когда приступим? – Аларик навострил ушки.
– Мне нужно помочь Пиме в саду, – ответила я. – Так что попозже.
– Ну вот, как всегда, – разочарованно протянул дракон, – на самом интересном месте!
– Не приставай к Эле, – одернула его Катта. – Это ее дело, не твое.
Вот именно. Я мысленно поблагодарила фею. Это мое дело. И я чувствовала, что должна заняться этим сама.
– Как хорошо, что все вы здесь! – заявила Пима, как раз вовремя войдя на кухню. – Почту привезли, разбирайте, что кому, я в этих мелких почерках никогда не разберусь, скорее глаза поломаю!
Она положила стопку конвертов на стол, и мы приступили к выяснению, чья корреспонденция.
– От папы ничего, – вздохнула Катта, переворошив все.
– Не переживай, одумается, – я погладила ее по плечу. – Он у тебя вспыхивает быстро, но в общем и целом, отходчивый.
– И злопамятный, – выдохнула погрустневшая фея. – До сих пор брата своего попрекает тем, что тот у него конфету украл и съел – в детстве! А оба уже седые!
Это тоже верно. Отец моей подруги славился этим – если уж в чем ему не угодишь, обидишь или не то скажешь, все, никогда и нипочем не забудет!
– А это мне, – Кассиан взял пухлый конверт с синим оттиском большой печати.
Вскрыв, достал бумаги и, мельком, глянув, помрачнел.
– Плохие новости? – спросила я.
– Это финансовые дела, – пробормотал он рассеянно. – Надо ответ написать и расчеты проверить. Ты подожди меня, хорошо? Потом вместе съездим к дубу.
– Иди, ничего страшного, – посмотрела ему вслед.
Что-то странное происходит. Или просто мне уже не пойми что кругом мерещится?
– А от жены Анри ни словечка? – я тоже переворошила конверты.
Да, остальные мне – и нужные, и всякий мусор от банков с предложениями «удивительно щедрых ссуд», которые если один раз возьмешь, потом всю жизнь жалеть будешь.
– Мачеха совсем совесть потеряла, – я покачала головой. – Хоть бы извинилась, поганка! Неужели ждет, что муж вернется и простит?
– Все недовольны остались, – вздохнула Пима. – Коли знала бы, и приносить не стала бы эти почеркушки, сразу бы в печь швырнула!
– Не надо, – обняла ее за плечи. – Новости, даже и плохие, надо знать.
– Тоже верно, деточка.
Вот именно. А мне вот очень хочется выяснить, что же за девушка пудрила мозг моему брату? Но сделать все хочется самой.
***
Отслеживание сигнального заклинания дело непростое – для того, кто его не ставил. Но в книгах моей матери должно было найтись нужное волшебство. Поэтому я поспешила в библиотеку и достала толстые тома, исписанные аккуратным убористым почерком.
На глаза навернулись слезы, когда кончики пальцев коснулись шероховатой бумаги. Мама столько лет собирала их – ритуалы, шепотки, заклятия, «говорушки»! Тут на все случаи жизни подсказки имелись, просто клад для любой ведьмы.
Листы похрустывали, послушно переворачиваясь, но нужное никак не находилось. Я опасалась использовать поисковую магию, тут концентрация Силы на квадратный миллиметр такая, что полыхнет чистым пламенем, если что-то пойдет не так. Придется по старинке. Ну и ладно, некуда торопиться.
Я уже принялась за третий том, когда пальцы ощутимо закололо. Что такое? Придирчиво оглядела страничку. Нет, это не то, что мне было нужно. Тут о фуриях – заклинание снятия личины, «коматоза» и прочие радости, которыми с ними боролись, когда эти твари пытались пробиваться обратно в наш мир.
В последнее время постоянно попадается информация о них. И сказки, которые Кассиан рассказывает Адель, и сны мои – их наводнили эти злобные создания, а теперь они еще и в мамины записи проникли!
Я вздохнула и продолжила листать. Ага, вот и оно! Быстро пробежала глазами «вводную», потом подула на ладошку и накрыла ею часть с заклинанием. Все, запомнено. Вот, теперь оно не потеряется несколько дней. Хорошо бы всю книгу так хоп, и запомнить мигом. Но увы, даже самые сильные маги на такое не способны. Волшебство – дело тонкое, как говорил мой папа, тут легких путей не бывает.
Теперь надо найти тот дуб у заброшенной мельницы!
***
– …так что? – войдя в конюшню, я услышала голосок Лорины – нетерпеливый, приправленный капризными нотками, сильно напоминающими ее мамашу, леди Элизабет. – Что ты мне хотел сказать? Говори уже, сколько можно ждать!
– Хотел пригласить тебя завтра на конную прогулку, – кажется, это наш Шедя. – Тебе ведь они нравятся?
