– Поверьте, видеть магию дано не каждому одаренному. Маги годами тренируются, чтобы достичь успеха, – заверил Алим Осипович. – Как специалисту, вам цены не будет. Кстати, желаете попробовать свои силы?
– Сейчас? – Вот удивил! – Когда тут прошли десятки посторонних и затоптали следы?
– Я же не требую немедленного результата! Просто предлагаю варианты, способные подхлестнуть память.
– Ну, хорошо, я попробую, – пробурчала недовольно. – Только уберите защиту. Возможно, мне потребуется спуститься в… кстати, а что там, внизу?
– Вы мне скажите! – Князь усмехнулся и кивнул Коромыслову, чтобы занялся делом. Не самому же чужие плетения снимать!
Частный пристав тоже не привык руки марать работой. Зачем, если для этого штатный маг имеется?
Выдров Иннокентий Поликарпович вид имел представительный. Носил армейский мундир с лычками штабс-капитана и магическую бляху с огненным символом и цифрой три в категории сил. На видоков и обывателей смотрел свысока, с пренебрежением и снисходительной жалостью к недочеловекам. Однако же придерживался чинопочитания и, как большинство, выслуживался перед вышестоящим начальством.
Маг с важным видом подошел к пожарищу и сначала раскинул сеть, определяющую наличие магических плетений. Затем присел на одно колено, стянул белую перчатку – обыкновенную, без защитных рун и опознавательных знаков, занес руку над защитой и замер. Я заметила, как купол задрожал под давлением силы и рассыпался, обдавая мага ошметками вложенной энергии. Львиная доля ушла в никуда, разлетевшись в стороны, а те остатки, что Выдров умудрился впитать, не стоили вложенных затрат. Но кто я такая, чтобы комментировать действия профессионала? Я лишь поблагодарила за труды, когда маг закончил и в довершении откинул крышку люка, открывая темный проход.
Со снятием защиты меня обдало запахом горелой гнили, которым потянуло из подвала. Приблизившись и заглянув в черное нутро, невольно поежилась, не испытывая никакого желания лезть в поганое место. Однако выбора мне не оставили. Маг, сообразивший, что я намерена спуститься, создал световой шарик. А рослый мужик, работающий дворником в Мещанском околотке и срочно вызванный, чтобы обеспечить доступ в арестованные помещения, притащил деревянную лестницу и опустил ее вниз.
Я огляделась, недоумевая, неужели придется идти одной? Никто не горел желанием составить компанию. Мда, веяло от страшного черного провала какой-то жутью. И даже магический светильник не давал столько света, чтобы разглядеть, что же там творится внизу.
Ну и подумаешь! – Я подхватила подол юбки и направилась к люку.
– Не бойтесь барышня, – пробасил дворник, ухватившись за лестницу двумя руками. – Я удержу. Если что, кричите. Живо вытащу.
– Спасибо, э…
– Митрофаном меня кличут, – представился мужик, сообразив, чем вызвана моя заминка.
– Спасибо, Митрофан. Я справлюсь. Чего бояться, когда рядом столько защитников? – хмыкнула и обвела взглядом мужчин во дворе.
– Подождите-ка, Анастасия Трофимовна. – Князь будто опомнился, или же его задело мое пренебрежение во взгляде? – Я первый спущусь.
Ну, кто я такая, чтобы спорить с важным гостем? Посторонилась, пропуская мужчину к открытому провалу. Мельком заметила, как вспотел Коромыслов. Если уж сам канцлер не побрезговал лично осмотреть место преступления, то уж Частному приставу надлежало впереди бежать и дорогу показывать. Я сцедила смешок в кулак, представив, как пристав с солидным брюшком застрянет в узком люке и будем мы с князем внизу сидеть, пока капитан не похудеет или же его подчиненные не вызволят.
– Виктор Андреевич, не извольте беспокоиться, – остановил великий князь начальника Управы, когда тот принялся разоблачаться, передавая в руки секретаря каракулевое пальто и фуражку. – Мы только посмотрим, и сразу назад. Нет нужды всем спускаться.
Алим Осипович также избавился от верхней одежды, оставшись в дорогом костюме и шарфе, замотанном вокруг шеи. Шофер «Руссо-Балта», служивший князю охранником, слугой и личным помощником, вовремя подскочил и забрал вещи. Мое пальто также перекочевало в руки княжеского помощника. Я проследила, как мужчина скрылся в темном провале, выждала минуту, чтобы не свалиться ему на голову, и полезла следом.
А ничего так, просторно оказалось в подвальном помещении, из которого за это время немного выветрился спертый запах. Купец устроил здесь кладовую. По стенам стояли закоптившиеся до черноты дубовые стеллажи с полками, усыпанными глиняными черепками.
– Масло, – пояснил Алим Осипович, когда я поинтересовалась, что же здесь хранилось. – Оно и загорелось, когда сарай подожгли.
В дальнем углу виднелся еще один проход, скрытый за ростовой бочкой. Сейчас о бочке напоминали только ржавые ободы с белеющими в угольной пыли бирками, использующимися при детальном описании места преступления.
Согнувшись вдвое, я полезла за князем в потайной ход, который покатыми ступенями полукруглой лестницы уводил под землю. Глубоко же купец зарылся! Узкий спуск совершил полный виток вокруг оси, когда проход внезапно расширился, открывая просторное помещение квадратов на двадцать пять. Массивные каменные колонны держали потолочный свод и ту тяжесть, что напирала сверху. Не ошибусь, если предположу, что зал расположен под поместьем. Или поместье нарочито построено над подземельем, из которого имелся еще один ход, закрытый на засов дубовой дверцей.
– А куда?.. – поинтересовалась у князя насчет второго выхода.
– Тянется под уклон по улице и выводит к укромному месту на берегу реки. Судя по характерным следам, ходом часто пользовались контрабандисты, а на реке товар грузили в лодку и вывозили по воде, – подсказал князь Леви.
Сам он приблизился к стене, у которой лежал плоский валун и вокруг пирамидой расставлены толстые свечи. Поверхность валуна плоская и вытянутая в длину. На нем достаточно места, чтобы уложить человека среднего роста. На самом камне видны зазубрины и бурые потеки. Подойдя поближе я поняла, что в основание пирамиды лежат человеческие черепа, которые издалека не распознать из-за восковых потеков.
– Что за мерзость? – Как раз над камнем сгустилась концентрированная маслянистая клякса, марево от которой расходилось по потолку. С улицы я заметила лишь слабенький отголосок черной дряни.
– Алтарь для жертвоприношений. Штефан Холзман возомнил себя последователем ордена Тьмы, – с ненавистью бросил канцлер. – Двенадцать лет назад мы уничтожили тварь, отравляющую наш мир, но вот таких выродков, кто до сих пор совершает гнусные обряды, еще вылавливаем в разных уголках империи.
– И правильно делаете! Нельзя, чтобы нелюди и дальше зло творили. – Я присела на корточки возле камня, стянула перчатки и нерешительно коснулась леденящей поверхности.
Видения, одно страшнее другого молнией пронзили сознание. Десятки замученных до смерти людей прошли через алтарь. Как вживую увидела почтенного вида седовласого мужчину, который самолично вершил казни и пытал тех, кому не повезло угодить ему в руки. Конкуренты, обидчики, нищие, бурлаки и отходники, приехавшие в город на заработки. В основном одиночки, но попадались и семьи. Мужчин сразу отправляли на алтарь, а женщин и детей вывозили через потайной ход. Дальнейшую их судьбу страшно представить, потому что забирал пленников человек, перед которым сам Штефан Холзман гнул спину и пресмыкался. Единственное, что рассмотрела у второго преступника – ноги, обутые в юфтевые солдатские сапоги. Боль, страдания, безнадежное отчаяние – чужие эмоции захлестнули с такой силой, будто бы я на себе испытала, что чувствовали несчастные жертвы. Я, как и они, хотела прекратить мучения, но не могла, не видела выхода.
