Перед уходом Панос вручил Ксандросу огромный арбуз, а Розали - корзину нагретых на солнце помидоров.
- Эвхаристо!… - смущенно пробормотала она слово из разговорника. Это вроде бы означало «спасибо».
Обветренное лицо Паноса расплылось в широкой улыбке, и он, приговаривая по-гречески, быстро добавил в корзину пару спелых персиков.
- Бежим, пока их кладовая не опустела!
Они отправились обратно на виллу в сопровождении собак, пока Панос не позвал их обратно свистом.
- У них простая, но хорошая жизнь, - заметила Розали, - у Паноса и Марии.
- Да, - кивнул Ксандрос, - но попробуй я так жить, мне бы надоело. Надоедает даже хорошее, когда этого слишком много.
Розали посмотрела на море.
«В моей жизни было так мало хорошего!… У меня не было почти ничего, кроме материнской любви. В этом я действительно была богата».
Всего остального у нее действительно было мало, даже по сравнению с такими же небогатыми сверстницами. У них были бойфренды, отношения, романтика…
Ее взгляд вернулся к мужчине рядом, который мог завести ее одним поцелуем, который прошлой ночью открыл ей желание, уносящее в море обжигающей страсти… Пока ее не подвела неопытность.
Но теперь он обещал ей не шок и слезы, а экстаз в своих объятиях.
«Ксандрос будет моим любовником, а я его любовницей».
Розали не думала, что этот странный короткий брак принесет такой бонус, но, если так, зачем отказываться оттого, о чем она и не мечтала?
«Он хочет меня так же, как я - его! И это прекрасно! Ведь в нем есть все, о чем я могла мечтать в мужчине!»
Розали подняла на Ксандроса глаза, он поймал ее взгляд и подмигнул.
Ночью они снова будут вместе.
В темноте ночи, в тепле его постели, она лежала в его объятиях, наполненная золотистым сиянием. Как можно было испытывать такое блаженство, откликаться на такое умелое, но нежное обладание?
Розали вскрикнула - на этот раз не от боли, а от удивления, - и радость затопила ее так, что спина выгнулась, как лук, ноги напряглись, а руки впились в сильную спину Ксандроса.
Он запрокинул голову назад, когда достиг вершины наслаждения, абсолютного единения.
А потом она лежала в его объятиях в таком изнеможении и с таким глубоким удивлением, в то время как сердце понемногу успокаивалось. Засыпая, она чувствовала его теплое дыхание на своих волосах.
Это было лучшее место в мире.
Когда Розали уснула, Ксандрос разжал объятия. Его тело расслабилось и насытилось, но сегодня он старался ради нее. Той, которой дорожил больше всех.
«Как будто у меня никогда не было такого».
И это было действительно так. Никогда прежде он не был первым… И никогда эта женщина не была его женой. И не делила с ним убежище на острове.
А может, это так, оттого, что для Розали все было впервые? Для нее все было особенным, и он разделял радость ее открытий…
Вопрос повис, как капля дождя в неподвижном воздухе, когда сон сморил его, он растворился, как туман.
Ответа пока не было.
Розали лежала на солнце, подставляя тело его теплым лучам. За пять дней в Греции ее бледная лондонская кожа приобрела золотисто-медовый оттенок.
Пять блаженных солнечных дней и пять блаженных ночей!…
Ночью она полностью отдавалась Ксандросу, с каждым разом получая все больше удовольствия.
От жарких мыслей у Розали перехватило дыхание. Ее переполняла радость. Чистый восторг. Как можно быть такой счастливой?
Днем они плавали, ходили под парусом, ныряли с маской и трубкой, устраивали пикники на мысу, гуляли по пестревшим маками полянам, наблюдали за дикими козами, пили коктейли на пляже, любовались восходом и закатом луны, и каждый вечер пировали на обильных ужинах Марии, чтобы набраться сил для долгих ночей, когда они сгорали от страсти и желания…
Розали обдало жаром. Было ли ей так хорошо потому, что Ксандрос ее первый любовник? Или он такой особенный?
Или потому, что этот фантастически красивый мужчина вырвал ее из мрачной и мучительной нищеты и привез в страну предков, обещая избавить от трудностей и лишений?
Розали не знала почему, знала только то, что в объятиях Ксандроса она испытала истинное блаженство.
Ксандрос, осторожно ступая по гальке, приблизился к дремлющей в шезлонге Розали, сел рядом на корточки и, не удержавшись, нежно провел ладонью по мягкой выпуклости ее живота до яркой полоски бикини. Желание вновь пробудилось в нем.
Губы Розали дрогнули в улыбке, и он прикоснулся к ним легким поцелуем.
- Пойдем поплаваем перед ланчем?
Сегодня был их последний день на Каллистрисе, завтра им придется лететь в Афины. Ксандрос никогда не ждал возвращения с радостью, а теперь ему вообще не хотелось никуда уезжать с острова. Лучше здесь, с Розали, чем погружаться в дела, контролировать слияние с бизнес-империей Кустакиса.
Ксандрос понимал иронию ситуации - в конце концов, он и женился ради этого слияния. Угнетало то, что в Афинах он все дни будет пропадать в офисе и возвращаться домой только под вечер.
Что ж, он постарается быстрее управиться с делами, чтобы уик-энд снова провести здесь.
Ксандрос помог Розали подняться с шезлонга, и они вошли в ожидающее их море.
Его мысли вернулись к их первому совместному плаванию. Неужели это было всего пять дней назад? Казалось, они были любовниками намного дольше. Как будто всегда были вместе. Оставалось надеяться, что так будет всегда.
Ксандрос не понял, откуда взялась эта мысль, отбросил ее и мощными гребками устремился в море.
«Это Каллистрис», - подумал он, увеличивая скорость.
Остров заставил его забыть обо всем. Здесь не было ни прошлого, ни будущего, только бесконечное блаженное настоящее.
В Афинах он будет занят нон-стоп. Может быть, там очарование Розали начнет ослабевать. Возможно, здесь, на Каллистрисе, куда он никогда не привозил своих любовниц, она кажется особенной. Он сосредоточился на том, чтобы прогнать мысли и напрячь каждый мускул, разогнался и поплыл обратно, где Розали пересекала залив неспешным брассом.
Ксандрос нырнул под воду и вынырнул рядом с Розали, та вздрогнула от неожиданности. Он поймал ее для поцелуя.
- Интересно, - игриво сказал он, - каково заниматься любовью в воде?
- Оставь это дельфинам! - съязвила жена.
Ксандрос рассмеялся в ответ, и они вышли на берег.
- Хорошо, я обменяю это на неторопливую сиесту, - пообещал он с блеском в глазах.
Впрочем, на послеполуденный сон рассчитывать не стоит. Завтра они вернутся в Афины, но сегодня - блаженное безделье и занятия любовью, вот все, чего он хотел.
