— Сейчас?
— Ничего нового с твоей энергией?
Поток не слушался, тормозил.
— Мне было сложно, Гад… Сара, сильна, — Ае показалось, что будет странно произносить вслух при сопернице ее кличку, ведь Левин так не делал.
— Ни к чему называть меня так, — резко бросила морионша, скрестив руки. Она уже успела уйти с позиции и ждала у выхода с крыши. — Зови Гадюкой, ты уже попробовала ее клыки.
«Ее»? Кожу снова закололо.
— Сара тоже своего рода метаморф, — Левин пристально смотрел на женщину. — Не совсем, но ее магия несет в себе следы той же природы, поэтому то, что ты чувствуешь…
— Реально, — поняла Ая.
Но как? Она снова обернулась на морионшу: метаморф? Она не превращалась, но магия была странная. Будто не просто невидимый заряд — что-то плотнее, ощутимее. Вспомнилось пятно в теле соперницы, из-за него энергию не удавалось отследить. Неужели там что-то было?
— Я хотел сказать другое, но в каком-то смысле да, реальнее, — мужчина снова повернулся к Ае. — Твои потоки стали такими неуклюжими…
Она сглотнула, слушать это было неприятно, даже от Левина. Или особенно от него? Она замотала головой: «Бред! Какая разница, как он оценивает!».
Главный чего-то ждал. Пока злилась, Ая пропустила вопрос. Но все равно знала ответ — она просто недостаточно хороша. Не доросла для битвы с темным звездами.
Ая опустила глаза:
— Это потому, что я устала. Я могу лучше.
— Подумай, Ая.
Она поднялась по этой фразе, как по ниточке. Левин твердо смотрел, но в этом не было угрозы или упрека. Даже улыбки. Мужчина просто был серьезен, спокоен, не торопил. Что за странная перемена? Что он хотел показать?
Вместо того чтобы думать о мотивах мориона, Ая переключилась на воспоминания о дуэли. Магия плохо слушалась, да, но не сразу. Первый удар Ая пропустила, замешкалась. Для второго подготовила блок, удачный. Потом не смогла совладать с энергией — израсходовалась? Но ведь обычно Ая была сильнее.
После второй атаки все сломалось. Ая вспомнила, как расползался отраженный импульс, каким странным тогда показался воздух. Даже сейчас, она привыкла, но все еще оставалась какая-то одышка, что-то неуловимо давило.
— Ее заряд… — Ая попыталась нащупать магию. Та слушалась, но все еще тяжело, будто скрипом отдаваясь в голове. Что-то мешало, что-то инородное. — …остался в моей энергии.
Вновь эта мягкая улыбка, довольная.
Каша подступила к горлу, и Ая сдавленно выдохнула, подавляя чувства. Не стоило думать, только не об этом, не о реакциях мориона. Были вещи поинтереснее:
— Получается метаморфы могут использовать магию? Такую?
— Обычный метаморф нет, но… — мужчина вздохнул. — Ты хоть знаешь, что это?
Он легонько усмехнулся, наблюдая растерянность Аи. Будто перед ним стояла глупенькая девочка, Ая чувствовала себя именно так.
— Я тебя не виню, в академии ведь этому не учат. УКЭ предпочитают закрывать глаза на то, что не понимают, будто тогда оно исчезнет, не будет доставлять неудобств. Метаморфы, если регистрируются, имеют первый уровень. Почему?
— Потому что…
Ая задумалась. При прохождении теста она направляла заряд в датчик. Это определяло интенсивность способностей. Мог ли это сделать Вадим? Ая смотрела на пантеру, чувствовала, насколько мощное это существо перед ней, но…
— Они не могут управлять энергией?
Скинув улыбку, Левин кивнул на соратника:
— Он может стать сущим комком энергии, настолько плотным, что она преодолевает барьер, появляется в этом мире. Но УКЭ считает, что метаморф не может ей управлять. Парадоксально, правда? Потому что не бросает энергию в какой-то там шарик.
Вадим был единицей, а Ая — двойкой. Разве это не значило, что она сильнее? Но Ае точно не хотелось бы выйти против этого зверя, пышущего магией. И рука от ударов морионши еще болела.
— Какой же уровень у… Гадюки? — завороженно спросила Ая. — Ведь она может направить поток магии.
— Я бы не стал подвергать ее столь унизительной процедуре, как оценивание, — уголок рта Левина нервно дернулся. — Если только она бы сама бы не захотела.
Ая была уверена, что Гадюка могла бы получить выше двойки. Ее сила необычная, пугающая. Левин позволил сделать только четыре удара, и Ая не смогла отразить даже столько.
Но система оценивала и возможность манипулировать магией на расстоянии. Почему дистанция на дуэли была такой короткой? Ая думала, что это для того, чтобы ее запутать, но что, если дело не в ней? Заряды Гадюки острые и плотные, слишком плотные. Могла ли она направить их дальше? Если нет, насколько низко бы ее оценили…
Раздалось бренчание двери: это женщина покинула крышу. Почему-то Ая почувствовала себя неловко, хотя не говорила ничего вслух. Может быть, морионша просто устала ждать, ведь давно стояла там.
Смотря ей вслед, Левин подытожил:
— УКЭ всех судит по одному параметру.
Появился порыв поспорить: система создана для удобства. Но перед Аей было два примера противников, которых она ни за что не хотела бы встретить против себя, не слабой по меркам управления.
Снова напомнила о себе рука: уже некоторое время Ая невольно ее расчесывала.
— А ты сейчас можешь его понять.
Видимо, Левин снова говорил о Вадиме. Вместо пантеры теперь стоял человек. Он выглядел уже не так внушительно, как зверь, даже при таком крепком теле, слишком обычный — Ая привыкла. К тому же владелец тела снова будто был нездоров.
Почему-то болезненное выражение мужчины уколом отдавалось в груди. Эти метаморфы атаковали Аю со всех сторон…
Она проследила, какой неловкой походкой Вадим покидал крышу. После стало тихо. Ая вдруг поняла, что они с Левиным остались одни. Думала, что, наверное, ей тоже стоит уйти, все закончилось, что бы это ни было. Но почему-то ноги не двигались, приросли к крыше.
Левин задержал взгляд на Ае. Какое-то время так и стояли. Она ждала, что морион прогонит ее, но этого не происходило.
— Вам говорили, что метаморфа невозможно убить? — спросил он как-то просто. — Если превращается.
— Только что раны зверя не отражаются на человеческом теле.
— Отражаются. Их нельзя увидеть, но сознание помнит, — Левин постучал пальцем по виску. — Есть тесная связь, настолько, что даже после возвращения рецепторы посылают в мозг сигналы о повреждении. Не умещается в логику академии, правда?
Человек и демон. Сознание. Значит, в этой форме Вадим все же был собой, управлял этой страшной субстанцией. Не какое-то потустороннее существо. Тогда он действительно мог испытывать эмоции, глядя на хозяина, вставшего перед ним и зарядом Гадюки.
