Кимберли достала из сумочки сложенный листок А4, сунув в руки каждой из нас по экземпляру. На так называемой обложке отрывистыми линиями в хаотическом порядке черным карандашом была нарисована могила. Раскрыв листочек, я мысленно простонала: поперек двух страничек шла напечатанная надпись «В память о Кимберли Палвин».
– Многообещающе, правда? – Лицо Кимберли оставалось непроницаемым, только цепкие бирюзовые глаза с легким прищуром оглядывали нас. – Пока я была в душе, кто-то удалил все, написанное нами с Анной, зато распечатал сто пятьдесят листов вот такой мутной макулатуры. Что скажете?
– Мило. Но если бы неизвестный собрал эту фразу из букв, вырезанных из старой газеты, было бы более зловеще и интригующе, – вернув Кимберли листок, сказала Моника. Ее голос, казалось, звенел как натянутая струна, глаза затянуло поволокой.
Кимберли лучезарно улыбнулась и помахала кому-то через окно, а повернувшись к нам, перекинула волосы назад и ровным тоном отчеканила:
– Не думала, что когда-то сама скажу эту фразу, которую так часто повторяют мне, но послушайте и проникнитесь советом: завязывайте свои расследования или что у вас там. Откуда корни растут, понять несложно. Ходит слушок, что мистер Ньютон в девяностых работал на проект «Красный маяк». Смею предположить, вы – те редкие городские, кто знает, вокруг чего там все крутилось. Представляю, что можно нарыть, копнув глубже. Но уверяю, лучше не надо. Учите уроки, проведывайте Анну и встречайтесь со школьными баскетболистами Эмброуза.
– Быстро же ты слилась, – улыбнулась Моника, – не думала, что тебя таким напугаешь.
– Сдается мне, у Эмбер тоже с такого начиналось. А я считаю, уж если умирать, то на Манхэттене, из-за яда белладонны в шампанском, подлитого богатым любовником, чтобы избавиться от меня, потому что я слила его конкуренту. Как в одной из серий «Черно-белого города».
– Вообще-то, ту красотку убили в старом мотеле, она слишком много знала.
– Я про сиквел говорю. Пусть все потом захотят умереть как я, а не как Эмбер Роуз.
Обдав меня запахом дорогих духов, Кимберли встала, махнула нам рукой и выбежала из «Бетти Буп».
Мы молча проследили, как она подбежала к какому-то длинноволосому парню, который ждал ее, облокотившись на зеленую «Импалу». С разбега кинувшись ему в объятия, она слилась с ним в долгом страстном поцелуе. Я подавила очередной вздох. Мне казалось, единственным недостатком жизни Кимберли было то, что она слишком идеальна. Палвин имела симпатичное личико, любопытный нрав и сопутствующую ей по жизни удачу. Носила первую букву своего имени на шее, лепила розовую жвачку под парту, щеголяла в клетчатой юбке, встречалась с крутым парнем старше нее, работающим в музыкальном магазине, и равнодушно относилась к отсутствию подружек. Ее тексты часто публиковали в популярных интернет-журналах, читателям нравился ее ироничный взгляд на серьезные вещи. Подход Кимберли к жизни всегда казался мне слегка эгоистичным, да только это и делало ее абсолютно свободной. А не свобода ли нам сейчас нужна в погоне за правдой?
– Как у нее все просто. Зараза Кимберли, ничего не скажешь, – Моника повернулась ко мне. – Кстати, Элисон, ты обронила это, когда мы словно перепуганные курицы выбежали из шахт.
Моника протянула руку, на ее ладони сверкнула цепочка со стрекозой. По инерции я испуганно схватилась за свою голую шею, с ужасом осознавая, что даже не заметила потери.
– Да не дергайся ты так, – засмеялась Моника, – видно, застежка поломана. Я заберу, посмотрю, что с ней можно сделать, ладно?
Облегченно вздохнув, я кивнула. С самого детства я обожала стрекоз, в Эмброузе встречались прекрасные экземпляры этих насекомых. Но цепочка не была бы и вполовину так ценна, не будь она подарком Моники, поэтому я только в очередной раз благодарно вздохнула.
– Что ж, думаю, нам пора.
Яростный ветер кружил по Эмброузу, желая смести все на своем пути, но еще не имея для этого достаточно сил. Город в моей голове представлялся черным водоворотом, где серые грозовые тучи сливались воедино для небывалого дождя, который смоет его грехи. Ворона, сидящая на фонаре у «Бетти Буп», каркнула вслед, будто прочитала мои мысли и выразила благосклонное согласие.
Очередная молния ослепила город, когда Моника вместо того, чтобы запахнуть свой желтый дождевик, расстегнула пуговицы, достав из внутреннего кармана маленького мишку. Просто удивительно, как невинно он выглядел в ее длинных пальцах в шахте и как жутко смотрел на нас черными бусинками глаз сейчас!
– Не к добру это, – Кэтрин непроизвольно бросала на мишку опасливые взгляды, – зачем там вообще та комната, ума не приложу.
– А у меня теперь появились вопросы, ответы на которые я и знать не хочу. – Мелодия из поломанной шкатулки, подобно песни сирен, засела в голове, мешая ясно мыслить. Она еще долго будет мне сниться.
Каждая из нас купила охапку любимых Анной лилий в цветочном магазине напротив «Безумного Роджера». В свете дня бар тихо спал. Сегодня планируется субботнее шоу, но почему-то не слышно звуков репетиции. Значит, мама отменила вечер, при такой буре открываться нет смысла, будет работа в убыток.
Поднимаясь по ступенькам к центральному входу больницы, я на скользящей грани сознания внезапно увидела неясную картину из двух пазлов. Какой бы несуразной чушью это ни казалось со стороны, я решила поделиться мыслью с девочками, да только удивленный возглас Моники перебил мои намерения:
– Тебя выписали, что ты здесь забыла?
Над нами возвышалась точеная фигура Лили. Она, засунув руки в карманы черного пальто, надменно оглядывала нас сверху вниз.
– Кого-то выписали, кого-то наоборот, – Лили выглядела в разы лучше, чем в нашу последнюю встречу, да и в голос ее вернулись былые нотки презрительного снисхождения. – Вы же проведывали меня, я вот тоже пришла навестить Анну. Бедняжка…
Моника угрожающе медленно поднялась на пару ступенек, чтобы встать вровень с Лили. Последняя была старше на два года, но роста они были одинакового.
– Не смей больше таскаться сюда. Я насквозь вижу твое гнилое нутро.
– Вот только не надо со мной флиртовать, – Лили закатила глаза, с удовольствием ожидая продолжения.
– Я знаю, что ты украла флешку с рукописью из дома Анны. Поверь, я это так не оставлю.
Лили жеманно улыбнулась, равнодушно бросив:
– Не понимаю, о чем ты.
Мы видели, что Лили врет, она знала – мы ей не верим. Кажется, наши подозрения только что обрели твердую почву.
Мерзко хмыкнув напоследок, Лили легонько зацепила Монику плечом и пошла вниз, не удостоив нас с Кэтрин и взглядом.
– Жаль, я не успела сходить с Фредом в кино, открыла бы ему глаза на исчадье ада.
Лили как тряпочная кукла застыла на полпути, а когда обернулась, ее светло-карие глаза пугали пустотой.
– И как тебе? Тяжело быть такой крутой?
