Кто это — мой отец?
Зрение потеряло фокус, белая палата, братья, агрессивно расхаживающие вокруг моей кровати, еще не примиренные и друг на друга злые за то, что оба не смогли меня уберечь. Клуб был под контролем Зверя, а Руслан должен был защищать меня.
Неужели мой отец попытался избавиться от внука, но оставил жизнь мне?
Или… это Зверь?
Ему мой ребенок был не выгоден тоже.
Кто еще? Одна из обиженных девушек Руслана — вряд ли, они боятся его до колик, зная, что за такое им просто выпустят кишки. Кто?
Руслан вышел в коридор к полиции, придержал дверь, и я услышала, что он им говорит и даже увидела немного:
— Если основания думать, что мать моего ребенка и ее врача отравили намеренно. К счастью, она выжила, но это спровоцировало роды. Полагаю, это и было в планах у убийцы. Займитесь этим. Леонард! — тот подскочил к нему, подобострастно глядя в лицо. Я видела его издалека и за спинами остальных, но выглядел он неплохо, давно оправившись от побоев. — Быстро в «Авалон», выясни, кто готовил пищу и из-под земли мне их достань.
Закрыв дверь, он вернулся ко мне.
— Пойдем, увидим малыша, — он аккуратно отсоединил от меня капельницу, и помог сесть.
— Она еще слаба, — неодобрительно заметил Зверь. — Ты не видишь?
— Со мной все в порядке, — я посмотрела на него. — Все хорошо, Кир.
— Тебе не разрешали вставать.
— Я хочу увидеть сына.
Взгляд так и остался острым, но он перестал возражать.
— Все хорошо? — Руслан потянул меня за руку, чтобы я встала.
У меня кружилась голова, я схватилась за его руку и прислонилась к груди. Стоять было просто невозможно. Меня шатало, сил, казалось, совсем нет. А еще из меня вытекла кровь при этом. Тело еще болело, но я упорно надела одноразовые тапки и потащилась к двери.
— Ты можешь убрать всех из коридора? — попросила я, представив, что выхожу в таком виде ко всей его свите.
— Да, — Руслан вышел и расшугал всех.
Зато прибежала врач.
— Я провожу вас в реанимацию.
Зверь пошел с нами, но у белой двери с электронным замком остановился, когда врач, бледнея и заикаясь, начала оправдываться:
— Простите… только родители… Пока к ребенку нельзя.
— Я подожду, принцесса, — сказал он и привалился к стене.
Я и так и не поняла его взгляд, которым он проводил меня. Что-то в нем изменилось… Но мы вошли в бокс и мое внимание сузилось до одного предмета — инкубатора, в котором лежал наш сын.
— Руслан… — прошептала я, крепко хватаясь за руку, голова сильно закружилась.
Волнение, страх, я так разволновалась, что могла упасть в обморок прямо здесь. Он обнял меня одной рукой, прижал к себе — поддерживал, чтобы я могла идти. Я ощущала пушку у него подмышкой, запах стали, крепкого табака и парфюма.
Теперь эта жесткий мужской аромат навсегда будет ассоциироваться с этим моментом. С тем, как я подошла к инкубатору, где лежал ребенок.
— Какой он крошечный… — я закрыла рот рукой, не сумев сдержать слез.
Просто стояла и ревела без памяти, глядя на крошечное создание с красноватой кожей. Мне кажется, на ладони Руслана или Зверя он уместился бы целиком. Беспомощный и неподвижный, опутанный медицинскими трубками, он лежал за двойным стеклом и не подавал признаков жизни, но я знала, что он жив.
— Хватит, Лили.
Я рыдала навзрыд, и не могла остановиться.
Невыносимое зрелище.
Это было что-то странное — истерика, а может, выход эмоций после преждевременных родов. Именно сейчас, увидев ребенка, я оказалась в буре чувств.
Руслан обнял меня, прижав к себе за затылок. Он смотрел на инкубатор с отрешенным взглядом.
Я вспомнила свои глупые планы, страхи и мечты.
Уйти с малышом, если что-то пойдет не так. Сейчас подготовка к беременности казалась пустой тратой времени — я не учла главного. Что может не быть никакого ребенка.
Я бы его потеряла. И ушла одна.
Я прижалась к Руслану, выплакивая слезы ему в пиджак. За время, что мы были вместе, спустя месяцы, после секса и многого другого, это был первый момент настоящей близости.
Нас объединило общее горе.
Я ощущала, что эти слезы меняют меня внутренне. Еще не знала как, но то, что теперь буду другой — не сомневалась.
— Это не специализированная клиника. Ребенка надо перевезти, — сказал Руслан. — Вызовете вертолет.
— Нет, ни в коем случае, — врач отчетливо сглотнула, она не имела опыта взаимодействия с сильными мира сего, и не знала, как построить диалог. — Перевозка недоношенного ребенка требует серьезной подготовки. Я не могу рисковать…
— Это я не могу рисковать! — разозлился он.
Меня разрывало между двумя этими решениями. Я боялась за жизнь ребенка, но не хотела ошибиться с выбором. Они оба правы: его состояние нестабильно, но и госпиталь этот — просто ближайшая к моему дома больница.
— Давай вызовем нужных врачей сюда? — предложила я.
— Хорошо, — Руслан крепко сжал мою руку. — Доставьте необходимое оборудование… Вернемся к этому вопросу, когда его состояние стабилизируется. Торопитесь! Главная проблема — охрана.
— Мы пойдем навстречу в любых вопросах безопасности, — заверила его врач. — Но перевозить ребенка нельзя. Я не хочу отвечать за это.
За его возможную смерть, хотела она сказать. Но побоялась. Я поняла по бегающему взгляду.
— Я должен поговорить с братом.
Мы вышли из реанимации. В коридоре нас дожидался Зверь. Увидев меня, зареванную, жмущуюся к Руслану, он дотронулся до подбородка.
— Как ты, принцесса?
Я промолчала: перед глазами стояло беспомощное существо в инкубаторе. Я могла думать только об этом.
— Не трогай ее, — отрезал Руслан.
Меня проводили обратно в палату. Он уложил меня в кровать, укрыл. Зверь уселся на стул в моем изголовье — там он ждал моего пробуждения в первый раз.
— Пытались убить именно ребенка, — негромко сказал Руслан, подавая мне стакан воды с гибкой трубочкой. — Не Лили. Опасность угрожает моему сыну. Мне нужна охрана.
После слез и крика в горле пересохло, я с благодарностью отпила воды и закрыла глаза. После истерики, слез, боли и ада наконец пришло спокойствие. То ли это эмоциональное отупение, когда тело сказало «хватит боли» и отрубило аналоги нервных окончаний в моей душе, то ли меня качнуло к другому концу маятника — к надежде на лучшее.
Руслан говорил не со мной. Я могла лежать, слушать и ничего не решать.
Просто слушать свое тело, и думать о своем сыне.
