Мы расположились в комнате в конце зала. Когда-то в этой комнате я впервые увидела Руслана…
Приват-комната стала просторнее, здесь улучшили звукоизоляцию, но дизайн остался прежним: темные оттенки, шелк на стенах, на полу лежал черный ковер.
Я уже не в первый раз была здесь со Зверем, и знала, что черный на полу — не случайный выбор. Здесь он работает и встречается с людьми, а на черном не так заметна кровь.
— Устраивайся, — сказал он. — Я сейчас вернусь.
Я разлеглась на кожаном диване, играя дразнилкой с Голди.
Та таращила начавшие желтеть глаза, и ловила белое перо на конце гибкой палочки с таким видом, словно это лакомство. Официантка сервировала стол: текила, абсент, я по опыту поняла, что сегодня Зверь будет встречаться с важным гостем. Может быть, инвестор или юрист. Он все еще делил с братом имущество. И собирался затевать стройку в мегаполисе, под что привлекал деньги. Он говорил с гостями прям при мне. Я была рада, что Зверь берет меня с собой. Это отвлекало от мыслей и заодно я узнала городские новости и сплетни.
Только о Руслане не любила слушать, старалась уйти.
Когда Зверь в первый раз при мне встретился с юристом две недели назад, от одного его имени у меня закружилась голова и стало плохо. Я тогда сослалась на головную боль и ушла в спальню плакать.
Надеюсь, сегодня это будет кто-то другой.
Вернулся Зверь, уселся в центр дивана, и позволил положить ноги себе не колени. Я лежала на животе, гладя Голди, и ощутила, как Зверь обнимает мои скрещенные лодыжки и целует пальцы на ногах. Я пошевелила ими, сгоняя щекотное, но очень приятное ощущение.
Он и при клиентах иногда так делал.
Сначала я ужасно смущалась этого. Особенно, когда он поцеловал мои пальцы с вишневым педикюром в первый раз. А затем поняла, что он делает это автоматически, это часть его натуры. И даже когда при гостях я забрасывала ноги на него, и он прикасался к пальчикам теплыми губами, все делали вид, что ничего не происходит. А я от этих ощущений таяла. После холода, который не оставлял меня со смерти мамы, я купалась в его ласке, как в теплой воде, из которой не хочется выходить.
— Кто сегодня придет? — я завела перышко на спинку дивана, и Голди прыгнула за ним.
Нужно сходить, принести ей немного мяса. Ее кормлением, как Зверь и сказал, я занималась сама. Ни повар, ни официант не прикасались к тарелке, с которой я ее кормила.
— Важный гость.
— Юрист?
— Нет, малышка. Мой каратель.
— Что? — не поняла я.
— Этот человек занимается поисками Дианы, и прочих заговорщиков.
— О-о, — я скованно поджала ноги, но Зверь силой уложил их обратно, и прижался к лодыжке губами.
— Все хорошо, малышка. Расслабься. Он просто принесет информацию. Ты ведь не думала, что я забыл о них? Я продолжаю искать.
Я легла обратно и уткнулась подбородком в сложенные руки. Мне было грустно и к играм с детенышем леопарда я вернулась без прежнего интереса. В ушах шумело.
В комнату вошла администратор, и что-то негромко сказала Зверя, что его разозлило. Официантка расставляла напитки, и чистые рюмки.
— Госпожа Девин, это для вас, — неожиданно, вместе с бокалом официантка дала мне записку.
Я вопросительно взглянула на Зверя, но он был занят тем, что распекал администратора. Я развернула бумажку. «Это Ник. Выйди в зал, я здесь, нужно поговорить».
Я смяла записку и бросила на пол. Ее тут же подобрала официантка, и бросила к остальному мусору.
Интересно, разве Ник не ушел отсюда? Что ему нужно?
Внезапно я ощутила беспокойство. Не Ника боялась — он хороший парень, я боялась причин, почему он мог меня позвать.
— Схожу на кухню за мясом, — рассеянно сказала я, поставив коктейль на пол. — Сейчас вернусь.
Зверь кивнул, не отвлекаясь от разговора, а я, оставив Голди одну играть на диване, вышла в зал, полный бухающей и грохочущей музыки. Охранники направились за мной.
Ник стоял у стойки.
В расстегнутом плаще, с новой стрижкой. Он начал матереть — плечевой пояс стал шире и крепче, хотя телосложение еще осталось стройным. Музыка его не беспокоила, наверное, он только вибрации от нее чувствует.
Когда я подошла, меня кто-то толкнул сзади, от чего меня не уберег охранник, и я налетела на Ника, выставив ладони вперед. Он заметил кольцо, глаза немного расширились.
— Привет, — одними губами сказала я. — Что случилось?
Он кивнул и начал что-то писать в телефоне. Скрывать мне нечего, и мы стояли под наблюдением клубной охраны.
Ник передал мне телефон:
«Я пришел насчет Руслана».
Глава 35
— Зачем? — спросила я.
Я считала, у нас все закончено. Навсегда. И сказать нам друг другу нечего. В конце концов, у нас была честная сделка и она не состоялась.
Ник что-то быстро писал в телефоне одним пальцем.
Я не знаю, почему стояла и ждала.
Наверное, часть моей души, которая все еще скулила в темноте, как волчица, надеялась, что ребенок жив. Надеялась на чудо. Но мы его похоронили.
«Поговори с ним. Я знаю, что ты злишься и его ненавидишь. Но ему плохо, Лили. Он не выходит из дома. Твои вещи валяются по всему дому, он их разбросал. Я не знаю, что делать. Я его таким не видел».
Я болезненно вздохнула и опустила голову.
Ника было жаль. Он любил приемного отца, и я верила, что он не знает, как быть в такой ситуации.
Но чем я могу помочь?
Я не вернусь.
— Все кончено, — сказала я беззвучно, но с четкой артикуляцией и тяжелым лицом.
Он покачал головой, и начал писать снова.
На плечо легла ладонь, за спиной раздался голос Зверя:
— Чего ты хотел, сынок?
Ник отмахнулся, по выражению лица я поняла, что он сожалеет обо всем. Своего приемного дядю он тоже любил, хотя не как Руслана. Очень выразительными глазами Ник смотрел на меня. С болью, но не обвиняя. Словно я стихийное бедствие, которое разрушило мир в этом городе.
Я резко отвернулась и направилась к кухне.
Оглянулась — Зверь остался говорить с Ником. Не знаю, какое внушение делал.
Во мне поднимались те чувства, от которых я убежала в «Авалон». Не обращая внимания на персонал, я забрала тарелку Голди и распахнула холодильник. Выложила несколько мясных шариков из фарша.
«Ему плохо».
«Он разбросал вещи».
Все, что у меня было — одежда, книги, драгоценности, все осталось в пентхаусе Руслана. Приданное, которое я сшила ребенку. Я отказалась вернуться. А может быть из-за того, что спала со Зверем. Это вызвало в нем отчаяние или гнев, и он разорил мою комнату, швырял мои вещи.
