Вокруг деревни и правда строили стену. Не слишком высокий, в две сажени, тын закончили, а вот ворот в проеме еще не хватало. Но на том месте, где они должны быть, стояли часовые, по случаю непогоды закутанные в метущие по земле плащи. И вооруженные копьями. На стене напряженно вглядывались в лица гостей стрельцы.
– И от кого же прячетесь? – не выдержав, обратился Хальвдан к одному из сопровождающих.
Тот покосился недобро и буркнул:
– Мало ли.
И что-то подсказывало, что больше из него и слова не выпытаешь. Что ж, потерпели почести – и будя. Хальвдан ткнул Расенда в бока пятками и обогнал идущих впереди. Кмети поспешили следом. Обернувшись, он крикнул древнерам на ходу:
– Спасибо, что проводили. Дальше мы сами.
И не успели еще мужики высказать возмущение, которое отразилось на их лицах, как Хальвдан, минув часовых, припустил по спиральной улице, уходящей на верх невысокого холма, на котором стояла деревня. Где дом старосты, он помнил прекрасно. Несколько лет назад приходилось частенько там бывать вместе с Драгомиром. Не всегда по радостному поводу.
Деревенские выглядывали из окон и калиток, любопытствуя, кого принесло ни с того ни с сего, да еще и под вечер. Только не похоже было, чтобы они боялись. Знакомый дом старосты медленно выплыл в самой середке деревни из-за окруживших его изб. Раньше он был общинным, там жили сразу несколько семей, и отстроил его еще прапрадед Наяса. Но с течением лет молодежь поддалась влиянию других племен, и каждый стал по взрослении и женитьбе строить себе отдельное жилище. А солидная изба из толстых сосновых бревен осталась старосте и его родне.
Хальвдан остановился у порога – забора вокруг дома не было – и приказал дружинникам ждать снаружи. А сам спешился и постучал в дверь. Внутри послышались приглушенные, полные возмущения голоса.
Но скоро сам хозяин немного приоткрыл дверь и тут же распахнул ее шире.
– Вот уж точно нелегкая тебя сюда принесла, верег, – Наяс въедливо оглядел Хальвдана, не торопясь приглашать его войти. Он постарел: борода совсем побелела, глаза подернулись влагой и потускнели. Однако нрав, видно, по-прежнему остался прескверный.
– Я тоже рад тебя видеть, Наяс. Может, впустишь? Разговор есть.
– Я знаю наперед все твои разговоры, воевода, – тряхнул бородой вождь, но отошел, пропуская в дом. – И люди твои пусть заходят. Брамир, Рислав! Заберите коней и отведите под навес! – крикнул он, обращаясь к кому-то.
Хальвдан махнул кметям рукой. Те подождали, пока двое мальчишек не захлопотали над их лошадьми, и торопливо вошли в избу вслед за ним. Неловко сгрудившись, потолкались в сенях и бочком, один за другим все зашли внутрь. Когда устроились за столом, куда жена Наяса тут же стала расставлять плошки, Хальвдан снова заговорил.
– Слыхал, небось… что с княжескими сборщиками дани приключилось?
– Слыхал, – безразлично пожал плечами Наяс. – Только мы тут при чем?
– А то не знаешь?
– Откуда бы.
Хальвдан хмыкнул и, пошарив в дорожном мешке, который поставил рядом с собой на лавку, достал две стрелы с полосатым сине-бурым оперением. Их-то и нашли кмети на том месте, где перебили всех сборщиков. Староста спокойно скользнул по стрелам взглядом и снова посмотрел на Хальвдана. Ничего не сказал, но вопрос его был понятен. Пришлось пояснять.
– Этими стрелами убили всех наших парней, которые сопровождали обоз. Большинство вытащили, но эти не заметили. Они ваши.
Наяс приподнял редкие брови, взял одну стрелу, покрутил ее в пальцах, рассматривая, и снова отложил в сторону.
– Это не наши стрелы, – проговорил он ровным голосом.
– Отчего же? Мне вот кажется, что очень даже ваши. Знающие люди уже глянули их. И утверждают, что так изготавливаете стрелы именно вы.
– И где же ты нашел такого знающего человека? – с легким интересом спросил вождь.
– Охотников в каждом селении много, – скупо улыбнулся Хальвдан. – Да и в дружине древнеры есть. Ты бы, Наяс, чем препираться, принес бы мне те стрелы, с которыми охотишься сам и твои сыновья. А там видно будет.
Наяс криво усмехнулся, показав выщербленный зуб, и жестом подозвал к себе одного из внуков, который уже вернулся, обиходив дружинных лошадей.
– Брамир, принеси воеводе наши стрелы.
Мальчишка проследил за его движением, кивнул и умчался в другую часть огромной избы. Скоро он вернулся, неся полный тул стрел. Оперения их пестрели разными цветами, уложенные в строгом порядке. Охотнику или воину одного взгляда достаточно, чтобы сразу выбрать нужную. Брамир помедлил, вытащил одну – с сине-бурым оперением – и отдал Хальвдану.
Тот осмотрел ее. Стрела точь-в-точь походила на ту, что он достал из сумки: и наконечник, и даже птица, из перьев которой сделано оперение – та же. К чему Наяс отпирался, если сразу наверняка увидел, что не прав? Хальвдан поднял на вождя взгляд, но тот смотрел на него так же невозмутимо, как и всегда.
– Так что скажешь, Наяс? Стрелы-то ваши.
– Они не могут быть нашими, – упрямо мотнул бородой старик. – Даже если и похожи. Я приказа убивать ваших кметей не давал.
Хальвдан усмехнулся, качнув головой.
– И я должен тебе поверить? Будто не знаю, как давно ты невзлюбил Драгомира. И к княжеству свои земли присоединять не хотел. Любого повода твоим людям было бы достаточно, чтобы взъесться на кметей. Сбор дани – самое милое дело.
Наяс еще раз оглядел лицо Хальвдана, а затем подтянул к себе обе стрелы и, размышляя, пощупал их жесткие перья, провел пальцами по древку сначала одной, а затем другой, пригляделся и брезгливо отложил.
– Что бы там ни случилось столько лет назад, а зла князю и его людям я никогда не хотел. И уж тем более не стал бы убивать их исподтишка, как разбойник какой! Разве когда-то я таил свои намерения? Разве когда-то прятал за спиной нож? Если считал Драгомира сопливым выскочкой – так и говорил; если считал, что ты нахальный курощуп – никогда об этом не молчал.
Хальвдан невольно улыбнулся на его слова.
– Что есть, то есть.
– Так с чего бы мне теперь ввязываться в ссору, в которой победить я не смогу? Будто не знаю, что его войско больше моего. Сядьте вдвоем с князем и подумайте! – резко махнув рукой, Наяс замолчал и поджал губы.
– Да потому что время для того, чтобы воду мутить, сейчас самое подходящее! Вот ты сердишься, Наяс, – нарочито мягко проговорил Хальвдан. – Между тем стрелы-то никуда не делись. Вот они, тут лежат. Похожие, как будто одна рука их делала. А я должен сейчас к кнезу вернуться и сказать, что, мол, староста меня заверил, что это не он. Аж в грудь себя бил, что не его люди твой обоз в лесу подкараулили. А я поверил, добрая душа. Так должно случиться?
Старик устало скривился.
– За каждого из своих людей я ответа не дам. Но никто из них из Излома далеко не уезжал уже, посчитай, с лета. И стрелы такие делают не только в нашей деревне – все древнеры с такими охотятся. Но перед богами могу поклясться, что приказа убивать кметей не давал – и делай с этим, что хочешь. Можешь хоть голову мне на моем же дворе отрубить.
