– Поедем по кольцевой тропе или через горный уступ? – спросил Молин, когда они наконец двинулись вперед.
– Какая ещё тропа? – в недоумении Конор развел руками. – Трое рыцарей боятся идти по уступу?
– Твоя правда, – сказал Артур. – Пусть там и тяжелее, зато доберемся быстрей.
– Вот видишь.
– Тогда решено, – вставил Мэйсон.
И они пустили коней галопом.
Качаясь в седле, Ларс размышлял: «Тропа и уступ действительно должны приблизить нас к Литосу. Это не похоже на спектакль. К тому же рядом горы. Мы и вправду едем в Литос. Но вот зачем? Сдать меня Совету Семи? И что они будут делать? Возьмут на содержание принца, потерявшего королевство? Сомневаюсь. Тогда Мортен? Да. Это уже имеет смысл. Привести меня Гридди Мортену и предложить сотрудничество. Чтобы я возглавил часть их войск, и можно было на законных основаниях грабить Арнол…» Спина стонала, покалывая с разных сторон. «Я наследник великих королей. И не покажу свою слабость», – решил принц, но ненадолго.
Спустя час Ларс понял, что выдержать эту боль он не в состоянии.
– Может, ослабите веревки? – подал голос он.
– Опять сбежишь, да? – поинтересовался Мэйсон.
– Одного удара по челюсти мне хватило…
Мэйсон глянул на Артура. Тот кивнул в знак согласия. Рыцарь позволил Ларсу сесть ровно, но в этот раз поехал прямо рядом с ним. Только теперь принц заметил, что ноги этого гиганта почти достают до земли и не влезают в стремена.
– Почему не стал берсеркером? – спросил Ларс.
– Кто, я? – удивился Мэйсон.
Впервые за их поездку Конор улыбнулся, посмотрев в их сторону:
– Можно сказать, что он отказавшийся берсеркер…
– Я не в курсе. Теперь и мне интересно, – сказал Артур. Ему явно надоело их однообразное путешествие.
– Скажем так, я с самого детства мечтал держать меч, а в семь лет был уже ростом с подростка и допекал своих сверстников. Но вот мои родители… Они наотрез отказывались отдать меня в клан берсеркеров. Им даже предлагали большие деньги за меня. Но они сказали нет.
– Разве для простых селян это не благо? Отдать ребенка на обучение берсеркерам?
– Так и есть. Вот только мой отец сказал: «Берсеркеры умирают молодыми, а хорошие наемники живут до старости. Ну а ты станешь рыцарем – сможешь служить лорду и получать большие деньги. Будешь не просто каким-то берсеркером, погибшим в клане или на поле боя, а настоящим сыном, который позаботится о родителях, когда они постареют», – Мэйсон улыбнулся. – До сих пор помню, как мой старик ответил людям из клана: «Мой сын не продается ни за какую сумму. Он мне дороже денег!»
Лишь на секунду Ларс проникся к нему уважением. «Похоже, он просто выполняет свою работу. Надо вести меня живым, и он везет». Он осмелился спросить:
– Так мы едем в Мортен?
Артур удивленно повернулся:
– Какой ещё Мортен? Просто уходим из Арнола…
– Что? – не понял Ларс.
– Сбегаем! – подтвердил Конор.
Ларс посмотрел на Мэйсона который недавно говорил об Альфреде Арнольском и голове Ларса. Тот кивнул головой и улыбнулся своей дурацкой улыбкой.
«Генерал хотел, чтобы я уехал…» Теперь всё встало на свои места.
– Значит, Лорнасс, поручил вам увести меня из Арнола?
– Да, так и есть.
– Почему же он не посоветовался со мной?
– Это очевидно, – покашлял в ладонь Артур Молин. – Наш принц слишком избалован. Он никого не слушает…
– С чего это? – разозлился Ларс.
– После покушения вы направились прямиком в лагерь наемников, отправив половину лучших гвардейцев отдыхать и заставив остальных переодеться в тряпье простонародья.
– Мне не нравится слежка.
– Вместо управления войском вы две недели тешили себя развлечениями и вином.
– Я переживал сильную боль…
– Вы отказали Лорнассу и решили умереть в битве против Альфреда Арнольского.
– Не скрою, это было, но я собирался убить как минимум сотню врагов.
Мэйсон рассмеялся:
– Какой храбрец! Вот бы все правители были такими, а то прячутся за чужими спинами, как этот Альфред.
– Расслабьтесь, ваше высочество. Вы под нашей защитой, – сказал Конор.
– Если бы вы рассказали мне раньше, я бы не пробовал вас убить, – Ларс посмотрел на вещи, привязанные к мулу. В его походной сумке спал лисенок.
– У тебя всё равно бы не получилось! – похвалился Мэйсон.
– Рыцарь с дороги имеет право так разговаривать с принцем? – Ларс обратился к Артуру.
Тот пожал плечами:
– Этот парень неисправим. Все мои уроки по манерам прошли мимо него. Зато драться умеет хорошо.
– Это я заметил, – щека Ларса ещё болела. – Может, тогда развяжете меня?
– Только если дашь обещание ехать вместе с нами! – решительно сказал Молин.
– Так и быть. Клянусь.
Мэйсон нагнулся, чтобы отвязать веревки:
– Вот только помни: если решишь бежать, я прикручу тебя к коню так, что ноги отвалятся от недостатка крови…
Ларс посмотрел на него с раздражением.
– Это шутка, принц. Научитесь уже не воспринимать его в серьез. Это просто странная манера общения, – напутствовал Конор.
– Я приму к сведению.
Наконец-то облегчение. Руки освободились. Спина почувствовала свободу. Можно было поболтать ногами и размять шею. Принц облегченно потянулся.
– Выглядишь, как старик с болью в суставах! – усмехнулся Мэйсон.
Ларс грустно улыбнулся и посмотрел назад. «Значит, это конец. Прощай, Арнол…»
* * *
Принц и три рыцаря преодолели горный уступ и теперь отчетливо видели деревню Лилового озера. Здесь можно было отыскать проводника и без лишних проверок пройти в Литос. Во всяком случае, так говорил Конор.
Ларс впервые приехал в это место. Оно никому не принадлежало и было промежуточной точкой между двумя государствами. Если точнее, это был переход, шедший параллельно Торговому перевалу. Тяжелый и трудный, но вполне проходимый, чтобы использоваться в качестве альтернативы торговому пути. Теперь же, когда война захватила Торговый перевал, это место должно было вновь стать проходным пунктом для путников.
Ветра не было. Несмотря на снег, погода была теплой. Горы нависали со всех сторон, как естественная защита и в то же время вечная угроза. С одной стороны, они были высокими и твердыми стенами, непреступными и непреклонными. С другой – страшным и непредсказуемым врагом с камнепадами и лавинами. Не было никакой гарантии, что прямо в этот момент гора не решит «чихнуть» и не смоет деревню с лица земли. Но люди не боялись. Они действительно жили здесь. И приспособились к выживанию.
