Рон не мог смотреть, как она плачет. Он решил, что ей не понравилось. Его брови решительно сдвинулись, и он сделал шаг в направлении воды и поднял руки. На глазах родителей ладони ребенка мгновенно побелели, а из кончиков пальцев вырвалось синеватое свечение. Ледяной город начал плавиться, словно на него пролили раскаленную магму. Белый фундамент потрескался, а здания стали медленно уходить под воду и растворяться. Озеро зашипело и забулькало. На поверхности появился пар. Шедевр искусства исчез, будто его никогда и не было…
Когда мальчик повернулся, он увидел страх в глазах родителей. Они смотрели на него, как на кошмарного монстра. Словно перед ними возник огромный дракон с окровавленной добычей прямо в зубах. Ужасное чувство.
– Ты больше никогда не будешь играть с водой, – дрожащим голосом, стараясь пересилить себя, сказал отец, резко схватив сына за руку.
Теперь со свободной жизнью было покончено. Рон отчетливо видел во сне своё прошлое: его заперли в чулане на долгие месяцы, разрешая лишь изредка выходить на улицу. Мальчика, привыкшего к свободе, сделали узником в родительском доме. На него наложили кучу правил. Разрешили пить только молоко и настрого запретили мыть руки водой. Пригласили в дом старую тетку Арсулу, чтобы она следила за мальчиком, словно за узником. И превратили жизнь ребенка в кошмар, где он ничего не мог делать без разрешения взрослых. Такая опека может свести с ума…
Ночи напролет мать молилась богам, чтобы они отняли у сына запретный дар, но всё напрасно. Талант Рона был слишком велик. Уже через неделю без воды мальчик смог создать живительную влагу из ничего. У него не было ни учителя, ни книги, ни полезного совета. Он самостоятельно познал сущность своей стихии и научился её подчинять. Бессознательный юнец чувствовал свою магию так сильно, как не могли даже самые сильные чародеи его времени. Вода струилась по его венам, она была в еде, в цветущих растениях и даже в воздухе. И он везде умел её найти и использовать.
Родители били его за использование способностей и наказывали самыми мучительными телесными наказаниями, но мальчик за всё время даже не вскрикнул. Он просто не понимал, зачем это. На его спине оставались кровавые следы от розог, а колени становились синими от стояния на горохе, но он не чувствовал этого. Он слышал, видел, но не чувствовал. Природа отняла у него это ощущение, наделив сверхъестественной силой.
Осознав, в чём причина, мать с отцом перешли к просьбам, а когда это не помогло, к угрозам. Целыми днями они убеждали, грозились и издевались над ребенком, заставляя его поступать так, как они хотели. Время от времени, когда домашние скандалы совсем загоняли мальчика в тупик, он хотел оставить свой дар, но в конечном итоге приходил к выводу, что не сможет. Неудержимой силой его снова и снова тянуло прибегнуть к волшебству, и он продолжал это делать наперекор родительской воле.
Сновидения неслись дальше: он научился выпускать воду наружу и управлять ею с расстояния. Потом создал своего первого водяного клона и отправил его путешествовать по миру, наблюдая его глазами за происходящим. Вот он ограбил разбойников, которые подстерегли его в темном лесу. Далее убил человека, оскорбившего имя богов… А потом в дом приехал дядя Странг…
* * *
Маленького Рона впервые за неделю выпустили из чулана, чтобы он поужинал вместе с папиным другом.
Отец усадил его за стол, сказав на ухо:
– Ни слова, ни звука чтобы от тебя не было. И разумеется, никакой магии. Иначе ты из подвала больше не вылезешь…
Рон кивнул и молча принялся за картофельный суп, из которого шел густой пар.
– Как дела на работе? – спросил отец у Странга.
– Неплохо. Всю неделю охотились за одной ведьмой. Трое наших полегло, пока мы успели её связать. Эта летунья атаковала нас с воздуха, не смолкая ни на секунду. Всё пыталась достучаться до его светлости – мол, колдуны не приносят вред… Галдела как сорока, пока мы стреляли в неё стрелами и догоняли мечами на земле. Потом разозлилась. Пускала в нас огненные шары и даже зажженные деревья. Уж не знаю, как мы справились. Сэр Артур смог попасть в неё своим копьем. Да, да это я помню. А потом мы связали её. По приказу святейшего, кое-как поставили её на костер, но пламя не причиняло этой гадине никакого вреда… – он осекся, посмотрев на Рона. – Мальчик, тебе не горячо? Суп ведь такой горячий, что даже мне рот обжигает.
Мать тут же подскочила к сыну:
– Дорогой, бери ложечку, дуй на неё. Вот так. Вот так, – она показывала, как правильно. – И тебе не будет горячо, – её взгляд источал угрозу, сразу становилось понятно, что возражений не принимается.
Рон взял ложку и тихо дунул:
– Хуууу.
Суп покрылся коркой льда, а ложка замерзла в том месте, куда попало его дыхание…
Воцарилась напряженная тишина. Странг вытаращил глаза, словно увидел приведение, а мальчик застыл с ложкой в руке, осознав, что совершил фатальную ошибку. Родители укоризненно смотрели на сына. У матери на лице отразился испуг.
Внезапно гость со скоростью молнии выпрыгнул из-за стола и бросился за дверь. Уже через минуту в комнату вошли пятеро солдат, одетых в броню и опоясанных мечами.
– Схватить мальчишку! – завизжал Странг.
Руки Рона в момент оказались связаны. Он попытался что-то сделать, но у него не вышло. Мать схватила кухонный нож и устремилась на стражника:
– Отдай моего ребенка… – только успела вскрикнуть она, как холодная сталь меча врезалась в её сердце. Кровь хлынула прямо на мальчика. Лицо мамы потемнело, и она упала к ногам сына, уже не дыша… Рон потерял сознание…
* * *
Когда он очнулся, было уже утро. Сон постепенно уходил. Нэсса лежала на его коленях и мирно посапывала. «Эта девочка передала мне свои воспоминания, совершенно не истратив сил. Загадка… Как же ей удается это делать? Наверное, причина в удивительном таланте магов молний. Интересно, может ли она читать мысли, когда прикасается ко мне?»
Он посмотрел на спящую красавицу. Рука потянулась, чтобы погладить неровные завитушки волос. Никогда прежде маг холода не чувствовал ничего подобного.
«Этот цветок сможет разрушить несправедливость и принести мир? Верится с трудом…»
Красота порой таит в себе опасность…
Ларс Арнольский
В этом огромном помещении, полном развлечений, одежды, оружия и спиртного, догорал последний огонек беседы.
Они сидели втроем, посреди пустого зала. Ни криков, ни ругани, ни пьяных драк, ни тоскливых песен.
Тишина. Только слуга рассекает дорожки между столами. Но от его шагов не становится спокойнее. Скорее, наоборот.
Первый ажиотаж обернулся вакуумом бескрайней пустыни. Будто люди испарились, оставив путь к победе незавершенным и похоронив души где-то здесь, в этих стенах…
Испытание арены ещё не было закончено, а вместо тысячи человек в зале сидели только трое. Совершенно одни.
