– И у тебя были слуги? – поразилась Кэрол.
– Да! Сказать по правде, я до сих пор ненавижу самостоятельно одеваться… Да и по еде скучаю. Там я питался как… принц… Ел все виды мяса, пробовал разные напитки, каждый день кушал пирожные. Танцевал в зале для танцев. А ещё… Проводил много времени с родителями…
– А что значит «танцевал» и «бал»? – сдвинув брови, спросил Ганс.
Ларс настороженно улыбнулся. «Он правда не знает?»
– Ну, это когда посреди огромного зала в свете сотен люстр и тысячи свечей собираются красиво одетые юноши и девушки, чтобы вместе провести время. Звучит оркестр. И начинает играть песню, ласковее которой, пожалуй, только колыбельная матери. Плавная и тягучая музыка заставляет тебя двигаться ей в такт. И ты поддаешься её могуществу, идешь к какой-нибудь девушке или женщине. Выбираешь самую красивую, с самым прекрасным платьем и пылкой искренней улыбкой, и предлагаешь ей потанцевать вместе. Протягиваешь руку – вот так. А после кружишь её в такт мелодии, чтобы она забыла всё вокруг и смотрела только на тебя. Время становится радостным и светлым. Забываешь о боли, грусти и сомнениях. Словно напился вина. И только когда музыка замирает, ты понимаешь, что уже настал вечер…
У Ганса засветились глаза:
– Чем ты ещё занимался? В этом своём поместье?
– Почему оказался здесь? – спросила Кэрол.
– Я… Моя мать… Она пропала… – лицо Ларса окаменело. – Отец стал черствым и грубым, он заявил, что я больше её не увижу. Отказался что-либо разъяснять. Сказал, что я никто. Просто богатый мальчишка, который заигрался во дворце. А я решил доказать ему обратное…
– И стал оруженосцем? – вдруг спросила Кэрол.
– Да… В целом, да, – пробурчал Ларс, подумав: «Я научился обращаться с клинками… Добился признания отца… Он разрешил мне её увидеть… А потом матушка умерла. И я уехал далеко-далеко, к Кровавым стенам Арнола, чтобы забыться. Чтобы не видеть грустного лица короля и не смотреть на тоскливое преображение столицы, потерявшей королеву…»
Ганс вдруг поднялся:
– Знаете, что? Отказывайтесь от третьего испытания! Я хочу остаться с вами и тоже увидеть мир. Повидать неизвестные кушанья, зверей и эти «танцы». Хочу встретить девушку и пригласить её в «музыку»! Не хочу больше служить здесь! Я пойду к Геру Синдлеру и спрошу у него, можно ли вам уйти.
Ларс тепло улыбнулся. «Он и правда ничего не знает о мире»
– Твоя роль как-то связана с третьим испытанием? Это только предположение, но неужели ты боишься, что придется с нами драться?
– Я боюсь, что потеряю первых друзей… – сказал Ганс и ушел к своему хозяину.
* * *
Последней трубы не было. В этот раз к ним подошел здоровенный слуга-наемник и вежливо сообщил, что пора выходить на арену. Его взгляд холодил безразличием и был напрочь лишен сочувствия. Словно он видел перед собой живые трупы, готовые к погребению.
«Наверное, многие из тех, кто выходил на арену, не вернулись, – принц ещё раз проверил глаза слуги и вдруг догадался: – Нет, никто не вернулся…»
Крепко сжав парные клинки, Ларс прошептал: «Я выберусь! Я вернусь в Арнол! Я отомщу!»
В проходе было пусто. Легкая дымка лежала в воздухе из-за перепада температуры. Снаружи стояла жара. Внутри – холод.
Ларс посмотрел на лучницу и впервые увидел в её глазах страх. Мышцы напряглись, скулы сдвинулись; он легонько похлопал её по плечу:
– Мы победим! Ничего не бойся.
Она качнула головой. «Не поверила… Но ничего. Важнее самому не терять рассудок… Маг был в прошлый раз. Значит, остается только берсеркер… Без скорости – он всего лишь человек…»
Внезапно позади них послышались шаги, и у Ларса от радости екнуло сердце:
– Неужели Гер Синдлер отпустил тебя на состязание вместе с нами?
Черные брови Ганса налились свинцом:
– Нет. Хозяин отказался меня выслушать. Он сказал, что отложить намеченное представление не выйдет… А значит… Мне придется биться против вас…
Кэрол как-то сразу выпрямилась. В ней прибавилось уверенности в победе. Словно она подумала: «Наши противники люди… Мы победим!»
Ганс сплюнул:
– Хозяин совсем не понял меня. Он разгневался… Ведь я всегда безукоризненно выполнял работу…
Ларс дружески ткнул плечом бывшего напарника:
– Делай то, что должен. Ведь ты за этим пришел?
– Ты первый, кто решил, что я достоин уважения; кто заметил меня и принял за равного; кто пробудил во мне желание увидеть мир… Спасибо тебе.
– Я делал лишь то, что считал правильным…
Клетка открылась, и крики наполнили стадион. Ларса и Кэрол вытолкнули вперед. На арене никого не было. Пустой песок и тысячи зрителей, орущих во всё горло. Сердце принца тревожно забилось. «Где враги? Где другие гладиаторы? Где берсеркер? В чем участвует Ганс?»
Кэрол вдруг вскрикнула и упала на землю, указывая рукой назад. Ларс непонимающе обернулся и вдруг обмер.
Доспехи на его маленьком друге лопались, как стекло в огне. Туловище Ганса обросло черной, как сажа, шерстью и дернулось в стремительном росте. Лицо вытянулось, волосы заслонили глаза. Спина дотянулась до самого потолка. Лицо вытянуло челюсть с зубами крокодила. На голове выросли закрученные рога. Жирные, как у берсеркера, ноги поднялись на двух копытах, отбросив в сторону обувку. Маленькие пальчики превратились в ужасные когти мифического громольва. И ничего в нём не осталось человеческого, кроме маленьких и умных карих глазок человека Ганса…
Дрожь дернула Ларса: «Зрители не видели его превращения. Он скрывает свой секрет от людей. Он не просто маленький партнер. Он давно забытый вид сильнейшего создания – оборотень…»
За всё время, пока Ларс был под ареной и на ней, он не слышал таких визгов, какие объяли арену, когда чудовище вышло на свет. Ганс был ужасен. Он доставал головой до верхушки барьеров и при желании мог ухватить любого, кто смотрел представление. «Значит, он остается в сознании!»
Оборотень крутил молот одним пальцем. Теперь Ларс понял, откуда у товарища такая силища. Он скрывал её внутри. «Он действительно одерживал победы на арене… Он действительно был бойцом. Он участвовал в последнем этапе. И он жил здесь…»
Кэрол закричала. Издав отчаянный вопль, она натянула стрелу и выпустила её в Ганса. Оборотень, который размахивал оружием всем напоказ, наконец обернулся. В его волосатой шерсти будто застряла булавка.
Ларс прочел в глазах чудовища усмешку. «Он знал, что так будет. Что она испугается».
Ганс прищурился и, будто бы не заметив стрелы, рванулся в сторону принца. Одной лапой он замахнулся, как лопатой, и обрушил её сверху. Ларс метнул нож куда-то позади оборотня и сделал кувырок в сторону. В ту же секунду нога оборотня дернулась и перевернула его, как лист бумаги, словно незримый великан ухватил его за лапу и заставил жевать песок.
