И Злостный Враг, великий Нидхёгг, змей Рагнарёка, воспрянул от векового сна, а скала вокруг них затряслась и задрожала…
25
В грязном рыжеватом свете сотни угасающих пожаров Призрачный волк Скары встретился с Волчицей Севера.
Диса наблюдала, как они врезались друг в друга. То, что Ульфрун была однорукой, никак ей не мешало; её топор вращался и кружился не медлительнее меча. Его железная рукоять принимала удары, которые могли бы сломить слабое оружие, а острый клинок наносил удары так же легко, как и рубил. Женщина ещё и била по щиту противника своей железной рукой.
Но Конрад Белый не был трусом. Выкованный в горниле Востока, участник разграбления Константинополя и переживший разгром при Адрианополе, он умело владел мечом. Лезвие, острие и рукоять – всё это было инструментами для того, чтобы бить, резать или парировать. Не забывал он и пользоваться окованным железом краем щита или помятым центром.
После первого столкновения оба стали наступать с осторожностью. Они кружили, тяжело дыша; Конрад смахивал пот с красных глаз.
– Тебя обдурили, Скара, – прошипела Ульфрун. – Здесь никогда не было костей святого.
– Лгунья!
Ульфрун засмеялась.
– Меня тоже обдурили. Я пришла искать меч своего сородича, Сигфрода Вёльсунга, здесь он сразил дракона. Это тоже ложь.
– Меч принадлежал святому Теодору, – сказал Конрад. – Этот скрелинг околдовал тебя.
Конрад свирепо атаковал женщину; он шёл со щитом, нанося свистящие удары, и, если бы Ульфрун не парировала их, эти удары снесли бы ей темя. Ответ Ульфрун – сильный удар железной рукой в центр щита – поразил лорда Скары. Дерево треснуло и раскололось; из-за её топора мужчине пришлось бросить щит и спасать свою шкуру.
Ульфрун отступила назад, прерывая бой. Тяжело дыша, она настороженно наблюдала за крестоносцем.
– Дай угадаю: одноглазый старик сказал тебе, где находится меч твоего святого? Кем был тебе этот старик?
Конрад наклонил голову и сплюнул, скрывая своё волнение.
– Призраком. Человеком, которого я убил на улицах Константинополя. Как?..
– Ко мне он пришёл в облике Серого Странника.
– Бога ради, ты лжёшь…
Именно в этот момент Ульфрун напала. Быстрая, как кошка, она метнулась к Конраду и нанесла удар в живот рукоятью топора. Альбинос согнулся пополам, из его лёгких вырывались хрипы. Пока он силился дышать, биться и выжить, Ульфрун Железная Рука одним ударом отправила его на землю, её пальцы сжали рукоять топора.
Оглушённый Конрад повалился набок.
Диса вскрикнула и бросилась к своему ножу. Она хотела присутствовать при убийстве, видеть, как кровь Колдуна льётся на землю, что когда-то была Храфнхаугом, её домом. Но резкий приказ Ульфрун заставил её замереть. Диса в замешательстве уставилась на женщину.
Конрад на земле тянулся к своему мечу; Ульфрун отбросила его ногой. Лорд Скары вздохнул, сплёвывая кровь от разрезанной губы. Он взглянул на поднятый топор.
– Заверши начатое, только перестань врать, сучка.
Диса наклонилась, с волнением ожидая последнего удара…
Пока волки пророчества сражались на поверхности, глубоко в сердце кургана Гримнир вёл свою битву. Он нырнул за упавшим мечом, Сарклунгом с чёрной рукоятью. Змей над ним вытянул длинную шею, треща позвонками и открывая пасть, словно желая что-то сказать, но вместо этого оттуда вышел смертельный пар. Змей зашипел на фигуру внизу.
Когда Гримнир поднялся на ноги, то наконец понял суть этой игры. Нали не хотел мстить за отца и за то, что Гримнир сделал с ним двести лет назад на Дороге Пепла, между мирами. Нали подстроил это, наложив заклятие на Ульфрун и преследуя этого придурка Конрада, потому что железный клинок Сарклунг, выкованный из сердца упавшей звезды в тёмных огнях Нидавеллира, не давал заклятию Одина сработать. Одноглазый повелитель воронов хотел вернуть своего питомца, поэтому и разработал план…
Гримнир мог поклясться, что видел, как тонкие губы этого трижды проклятого зверя искривила улыбка. Змей уставился на Гримнира, зеленоватый взгляд пугал. И всё же он встал между этой тварью и озером, ведущим к выходу из кургана. Отточенные края Сарклунга отражали жуткий синий свет. Гримнир оскалил зубы и яростно зарычал. Перед ним стоял убийца Оркхауга, зверь, сразивший его мать.
– Это твоя могила, сволочь! – прорычал он. – И ты покинешь её только через мой изуродованный труп!
И, сердито кашлянув, Злостный Враг принял предложение Гримнира.
Тонкая шея, защищенная чешуей и костяными шипами, дернулась вперёд, раскачивая острую голову. Пасть раскрылась; острые, как бритва, зубы щёлкнули в пустом воздухе, когда Гримнир нырнул в сторону. Хвост взмахнул как хлыст, став почти невесомым из-за потери мышц и сухожилий. Зверем двигала только ненависть и последние крупицы колдовства, отобранные у древности.
Сын Балегира проскользнул под хлещущим хвостом. Сверкнул Сарклунг; отлетел кусок чешуи – змея это не остановило, но зато привело его в ярость. Вопль твари был таким же пронзительным, как скрежет гвоздей по черепице. Голова снова начала метаться из стороны в сторону, и только прыжок в последнюю минуту спас Гримнира от того, чтобы его не разорвало пополам.
– Покажи мне свою проклятую голову, – прорычал он. У змея не было жизненно важных органов, ни сердца, ни лёгких; единственным выходом было разрубить его на куски или вернуть Сарклунг на место – в кости черепа зверя.
Злостный Враг всё понял. Вытянувшись во весь рост, он держал голову подальше от клинка. Но ему нужно было место. Ему нужно было питаться густой красной кровью, что лилась из сердец. И ему нужно было убить этого дёргающегося червя.
Дракон закричал. Он выгнул спину, откидываясь назад на крепких ногах. Он ударил в стену кургана, как таран. Снова и снова он колотил по камням тюрьмы, пока чёрные воды Скервика не хлынули из трещин в стене.
Гримнир выругался. Цель исчезла. Голова существа была вне досягаемости, а его тело представляло собой набор костей и гниющей чешуи, собранных и оживлённых колдовством. И монстр нашёл способ не только вырваться, но и утопить Гримнира впридачу.
С оглушительным визгом змей в последний раз ударился о стену; Гримнир услышал, как разбился камень. Зашумела вода. Но прежде, чем его накрыло волной и унесло к лязгающим челюстям зверя, Гримнир предпочёл осторожность доблести и нырнул в расщелину, ведущую на поверхность, любовно сжимая Сарклунг.
Вокруг него кипела и пенилась вода, но он выбрался из каменного сердца кургана и рухнул на покрытые слизью камни. Над головой на усеянном звёздами небе лежала жуткая завеса зелёного света. Остров-курган начал подниматься.
– Кровь и моча Имира!
Гримнир вскочил на ноги, но потерял равновесие и упал; Сарклунг звякнул о камни, когда соскользнул в холодные воды Скервика. Хоть промокшая ткань и кольчуга тянули его на дно, Гримнир всё же поджал ноги и вынырнул на поверхность. Оттуда он и смотрел на появление Нидхёгга.
