Уроки
Мама говорит:
– Моя мама как-то попыталась показать мне,
как делать салат из капусты и помидоров,
но я не захотела учиться.
Она насыпает из коробки смесь для блинчиков, добавляет молоко и яйцо, перемешивает. Я смотрю на нее с благодарностью, ведь теперь у нас столько еды: на буфете стоят и ждут своего часа сироп, бананы, чтобы положить кусочек сверху.
Субботнее утро.
Пять дней в неделю мама ездит на работу в Браунсвилль,
а всю субботу проводит с нами.
– Оставаться дома и стоять у плиты нам с Кей
ни капельки не хотелось.
Она перемешивает тесто, чтобы не было комочков, выливает в шипящую, смазанную маслом сковородку.
– Хотелось носиться с друзьями по всему Гринвиллу.
У одного соседа на нашей улице росло персиковое дерево. Однажды Роберт перелез через забор и нарвал целый ковшик персиков. Не дал никому ни одного, но где растет дерево, сказал. И мы тут же последовали его примеру, прокрались в сад и воровали персики, да еще и кидали гнилые
в твоего дядю!
Мама так хотела научить нас готовить.
А мы говорили: «Почему мы, пусть мальчишки!» И мама поняла, что несправедливо держать дочек дома, когда сыновья носятся по улице и воруют персики!
Поэтому она отпустила нас гулять до самого ужина.
Ну а потом, – говорит мама, поставив завтрак на стол, —
было слишком поздно.
Поменяться местами
Когда мать Марии
готовит
арроз кон хабичуэлас у тостонес,
мы меняемся ужинами. Если вечер будний,
я побегу к дому Марии с тарелкой, на которой мамин цыпленок, макароны «Крафт» с сыром,
иногда только испеченный кукурузный хлеб или
консервированная фасоль.
Держу теплую тарелку, а самой не терпится отведать приготовленных мамой подруги
риса и бобов с чесноком
и жареными зелеными бананами, солеными и теплыми…
Мария будет ждать меня, обернув фольгой мой ужин.
Иногда мы устраиваемся рядышком у нее на крыльце,
обмениваемся тарелками и ставим их на колени.
– Эй, девчонки, что это вы едите? – спрашивают нас соседские дети, но мы не отвечаем, потому что сидим с набитыми ртами и уплетаем за обе щеки чудесную еду.
– У твоей мамы получается самый вкусный цыпленок! – восхищается Мария. – И самый вкусный кукурузный хлеб. Да вообще все!
– Ну да, – соглашаюсь. – Все-таки бабушке удалось кое-чему ее научить.
Писательство № 1
Придумывать истории гораздо легче, чем записывать их.
Когда я говорю, слова льются рекой.
Как будто история просыпается, свободно ходит по комнате. Садится на стул, закидывает ногу на ногу и произносит:
«Разрешите представиться». И говорит, говорит.
Но как только я склоняюсь над тетрадкой,
быстро написать могу только имя.
Аккуратно вывожу между голубыми линейками
каждую букву.
А потом надолго задумываюсь над пустой страницей:
«Как же пишется «представиться»?»
Раз за разом пытаюсь написать,
но в конце концов на странице
остаются только крошки от ластика
и дыра в том месте,
где должна была появиться история.
Поздняя осень
Мисс Московиц вызывает нас по очереди:
– Подойди к доске и напиши свое имя.
Наступает моя очередь, я встаю и иду к доске со своей задней парты, пишу «Jacqueline Woodson» так, как я делала много раз, и собираюсь уже идти на место, ужасно гордая оттого, что мое имя белыми буквами написано на доске в меловых разводах.
Но мисс Московиц останавливает меня:
– Письменными буквами, пожалуйста!
Но «q» в «Jacqueline» дается мне плохо, поэтому я в первый раз в жизни пишу «Jackie Woodson». Немножко трудно только с «k».
– Ты хочешь, чтобы тебя называли именно так?
Мне хочется ответить: «Нет, мое настоящее имя Жаклин»,
но я боюсь, что не справлюсь с письменной «q»,
знаю, что, наверное, никогда в жизни
мне не соединить ее с «c» и «u»,
поэтому я киваю,
хотя при этом и лгу.
Другая Вудсон
Многие думают, что мы с сестрой близнецы. Но все-таки я другая Вудсон, которая каждый год приходит в тот же класс, где год назад училась ее сестра. Все учителя улыбаются, когда произносят мое имя.
– Вудсон, – говорят они. – Ты, должно быть, сестра Оделлы.
Затем они раз за разом называют меня Оделлой и
медленно качают головой:
– Извини! Вы с Оделлой так похожи, а она ТАК
талантлива!
И ждут, что сейчас блистать талантами начну и я.
Ждут, что при каждом вопросе моя рука будет взлетать первой. Что мой карандаш будет бегать быстро-быстро, заполняя листок с тестом по математике, слишком легким для меня. Что я буду без запинки читать перед классом трудные слова, которые не каждый старшеклассник выговорит. Они все ждут и ждут.
И снова ждут.
И еще ждут,
пока однажды, зайдя в класс и открыв рот, чтобы назвать меня Оделлой, не останавливаются на
полуслове и
не вспоминают, что я другая Вудсон.
И тогда начинают искать таланты
за другой партой.
Писательство № 2
По радио группа «Слай и Фэмили Стоун» поет «Семейное дело». Радио включено на полную громкость, потому что это любимая мамина песня, которую она может слушать без конца. Слай поет:
Ты не можешь уйти, потому что там
твое сердце,
Но остаться не можешь, потому что
жил где-то еще.
Эта песня напоминает мне о Гринвилле и Бруклине – двух разных мирах, в которых живет мое сердце. Я торопливо записываю слова песни, стараясь успеть за певцом,
потом перечитываю маме. Так я учусь. Я с трудом разбираю слова на странице, пока не запомню их, перечитывая одни и те же книги, записывая тексты песен с пластинок или из рекламных роликов. Слова оседают у меня в голове, остаются в памяти. Не все учатся читать
