В последний, двадцать первый день он мог уже не приезжать на прием. И он, и она хорошо понимали, что «пациент уже выздоровел» и в дальнейшей терапии не нуждается. Тем не менее Петр Леонидович поехал.
Не из привычки и совсем не потому, что Айгуль ему очень нравилась. Причина была совсем в другом…
В день, когда он фактически получил «выписку», Петр Леонидович снова вернулся к своей нерешенной задачке. Только теперь вернулся к ней спокойно, без судороги и страха не успеть или завалить грант. Еще раз взглянув на проблему, он допустил, что решать ее нужно революционно.
«Что, если не прописывать все эти алгоритмы, а создать такую программку, такого робота, который будет строить и корректировать эти алгоритмы сам? Иными словами, будет многосторонне обучаем, как человек. Тогда в какой-то момент можно будет просто выдать четкое боевое задание и не беспокоиться за его правильное «понимание» машиной.
Петр Леонидович хорошо знал, что идея эта совсем не нова. Многие его коллеги и в России и за рубежом, и сейчас и много лет до этого пытались создать по-настоящему мыслящие программы и, надо сказать, не особо в этом преуспели.
Только теперь это еще более возбуждало Калабина: сделать то, что никогда и никто еще сделать не мог; сделать что-то по-настоящему великое.
Грантовый проект его более не волновал. Резко снизив планку требований, Петр Леонидович нашел, как выйти на результат, который бы более-менее устраивал заказчика. Он давал неплохие результаты в восьмидесяти-девяноста процентах случаев, и это уже было много лучше того, что давали проекты-аналоги. Без привычного шика и блеска, зато вовремя и без скандалов.
«Другое дело, как заставить программу непрерывно учиться? — рассуждал сам с собой Калабин, вышагивая по кухне «однушки», взятой в аренду в спальном районе Москвы. Петр Леонидович представлял, как сделать так, чтобы программа могла менять себя саму… — Но вот как же так сделать, чтобы тебе, дорогая, было все это нужно?! Написать тебе скрытый управляющий код, который задаст твой raison d’être? Супер, но как же ты поймешь цель, если у тебя еще нет самой категории цели… да и целого ряда других категорий, которые нужны для осознания целевой установки?»
«Что же, что же заставит тебя учиться дальше, когда скрытая цель будет достигнута? Новая цель? Цепочка маленьких целей? Нет! Намучаешься прописывать эти цели, а потом добавление новой цели совершенно точно войдет в конфликт с самонастройкой программы… Блямсь! Опять не то!»
В тот день Петр Леонидович продумал сотни различных вариантов, вплоть до таких фантастических, что программу будут «шантажировать» ликвидацией или отключением (что, естественно, не могло ответить на вопросы откуда у программы возникнет инстинкт самосохранения и вообще понимание себя, как мыслящего субъекта).
Интеллектуальные усилия Калабина в тот день оказались тщетными. Понимая, что большие открытия не делаются одним днем размышлений, Петр Леонидович не пал духом, твердо решив продолжать «копать» в этом направлении.
И на последний, двадцать первый прием он шел к Айгуль затем, чтобы найти у нее подсказку и совет…
Петр Леонидович положил, что если она разбирается в человеческих мозгах, то вполне может подсказать, как соответствующие процессы устроены у людей. Соответственно, можно будет действовать по аналогии.
Требуемую Калабину информацию можно было узнать в ученых кругах или на крайний случай получить основные сведения в информационной сети. Но как уже было сказано ранее, Айгуль ему нравилась, и он ей доверял — больше, чем пресловутым «коллегам по цеху» или бездушной сети.
Сложно сказать, почему Айгуль полюбилась Петру Леонидовичу.
С одной стороны, он был как раз в том возрасте, когда несмотря на надвигающуюся старость мужчинам начинают нравиться молодые и юные. С другой стороны, она, несомненно, ему помогла, что породило в нем уважение, которое он крайне редко испытывал к лицам противоположного пола. При этом Айгуль была, без всяких сомнений, умна, причем умна не исходя из эрудиции или жизненного опыта, а умна рационально-логически; а это Петр Леонидович ценил больше всего. Наконец, с ней было легко. Айгуль не глумилась над его слабостями, не смеялась над его странностями (а таковых было множество), вела себя достойно и без показного уважения.
Однако только в самых смелых фантазиях Петр Леонидович мог помыслить себе близость или тем более супружество с Айгуль. Слишком она была для него совершенна, слишком неприступна: за все двадцать дней их общения она ни разу не отреагировала на робкие попытки Калабина сделать ей комплимент или как-либо иначе оказать ей знаки внимания. Ни улыбкой, ни ужимкой, ни мягким кокетством. Как небесное светило, она оставалась для него теплой, красивой и недосягаемой.
Поэтому Петр Леонидович подавлял в себе романтические порывы и пытался убедить себя видеть в Айгуль только друга… Потенциального друга…
II
Двухэтажный, густо поросший плющом дом на Рублевском шоссе, улице власть имущих и богачей. Высокие автоматические ворота, открывающиеся по вызову, отсутствие каких-либо опознавательных вывесок и табличек, не позволяющее попасть в «клинику» посторонним.
Петр Леонидович сделал вызов, ворота медленно отворились, и он привычно вошел внутрь. Поздоровался с Кристиной, выполнявшей функции секретаря и портье, прошел мимо кофемашины вглубь небольшого зала ожидания и сел на мягкий, из тончайшей бежевой кожи диван.
Все ему здесь нравилось — и обстановка, и неброская дороговизна, и организация светового пространства… Все, пожалуй, за исключением Кристины — эффектной блондинки, в задачи которой входило встречать и провожать клиентов, открывать им ворота и в целом создавать хорошее настроение.
Блестящая красавица и такая же блестящая дурочка, она с плохо скрываемым презрением (или пренебрежением) относилась к Петру Леонидовичу, который не выделялся ни лицом, ни покроем костюма, ни статусом. Среди клиентов этой эксклюзивной клиники Калабин был «белой вороной», что не могло скрыться от взгляда девушки, наметанного на знаменитостей и богачей.
И хотя теперь, по прошествии двадцати дней, он уже много спокойней относился к такому к себе отношению, старая обида еще не успела кануть в вечность.
Чтобы не отвечать на дежурные вопросы недалекой секретарши, Петр Леонидович схватил электронную газету и сделал вид, что погрузился в чтение. Не обращая на это внимания, Кристина принесла ему обязательный в этих случаях кофе, села рядом и уже собиралась начать столь же обязательный по прибытии клиента легкий разговор.
К радости Петра Леонидовича, на втором этаже хлопнула дверь, кто-то начал спускаться по лестнице, и Кристина тут же вспорхнула с кушетки, чтобы пощебетать с более интересной персоной.
Калабин не видел (да и не хотел видеть), что это был за мужчина. Пространство первого этажа было организовано таким образом, что ожидающий и уходящий клиент не могли видеть друг друга. Они входили и выходили в разные двери, въезжали и выезжали из разных ворот, и даже подземная парковка глухой стеной делилась для «убывающих» и «прибывающих». Все было сделано так, чтобы клиенты могли сохранить свое инкогнито — весьма важный момент в таком деле, как психологическая помощь VIP-персонам.
