– Я спросил тебя. Ты мне солгала.
– Я… просто не посчитала нужным тебя оповещать. Это – мое право, моя жизнь. Понимаешь, после его ухода мне стало так спокойно и легко. Я поняла, что прошлое меня больше не держит. И, не знаю, как объяснить, я просто выкинула его из головы. Вот и все. Да, я тогда сказала, что никто не приходил. Это правда, потому, что он и был для меня никто.
– Маша? Или Лиза? ты сейчас говоришь правду? – Андрей подошел близко, заглянул в ее глаза.
– И как Маша, и как Лиза, я тебе повторяю, что с этим человеком меня ничего больше не связывает…
– Маша! – крик Андрея многократным эхом застучал в ушах.
* * *
– Снова! Мария, ты меня пугаешь! – Андрей подхватил ее на руки и отнес на кровать. – Может быть, позвать врача?
Лиза лежала и сосредоточенно думала. Вернее, считала.
– Ты смог бы найти доктора Лихтенберга? Я не знаю, в Петербурге ли он? Ему я доверяю.
– Конечно, я его найду. Из-под земли достану! – прохрипел Андрей.
Через два часа он вернулся с доктором.
Пауль Лихтенберг вошел в прихожую, снял пальто и передал его на руки Андрею. Потом снял шляпу, обнажив начинающую лысеть голову, и нацепил на нос пенсне с золотой цепочкой. Пригладив волосы на затылке, он взял саквояж и с видом полной готовности посмотрел на Громова.
– Пойдемте, я не знаю, что с ней.
– Не волнуйтесь, молодой человек.
Громов проводил его к Лизе.
– Ну, здравствуйте, голубушка. Рассказывайте, как у вас дела, – проговорил доктор, входя в спальню и закрывая за собой дверь.
* * *
…Лиза сидела на кровати, обхватив колени руками. Доктор устроился на стуле рядом с ней и протирал стекла своего пенсне. Потом положил его в футляр, спрятал в саквояж. Скрестив на груди руки, он откинулся на спинку стула и посмотрел на ее растерянное лицо.
– Господь покарал меня! Нельзя было с этим шутить.
– Ну, полно, милая. То, что с вами происходит – это великая благодать! И не покарал вас Господь, а наградил.
– Доктор, сообщите, пожалуйста, Анне, – Лиза горько усмехнулась. – Мне опять нужна ее помощь. Я должна уехать отсюда.
– Не раньше, чем через месяц! Сейчас вам нельзя волноваться, и утомительный переезд вам категорически противопоказан.
– И еще у меня просьба. Не говорите, пожалуйста, никому… пока это возможно. Особенно Андрею.
– Хорошо, дорогая. Берегите себя!
Лихтенберг встал, погладил ее по голове, взял чемоданчик и двинулся к двери. Лиза оставалась неподвижной.
* * *
Андрей мерил шагами гостиную.
– Доктор, что с ней? – кинулся он к Лихтенбергу, как только дверь в спальню открылась.
– Не волнуйтесь, ничего страшного. Это просто нервное истощение. Она слишком много перенесла в последнее время. Сейчас ей необходим полный покой.
Доктор направился к выходу. Громов помог ему надеть пальто. Поблагодарил.
– А еще она нуждается в вашей заботе. И в вашей любви, – с этими словами Лихтенберг похлопал Андрея по плечу. – Ну, до свидания, молодой человек. Берегите ее. На днях зайду.
Проводив врача, Андрей неуверенно заглянул в спальню. Лиза лежала, свернувшись калачиком, подложив руку под голову.
– Андрюша, подойди ко мне, – слабым голосом сказала Лиза. Андрей сел рядом, взял ее за руку. Из ее глаз текли слезы.
– Не покидай меня, пожалуйста.
– Конечно, родная, я останусь с тобой. Останусь столько, сколько ты захочешь.
Глава тридцать девятая. Андрей Громов. Герой или подлец?
Андрей Громов был одним из самых деятельных членов тайной группы, которая сплотилась вокруг княгини Волховской. Анна обладала не только огромным обаянием, но и даром убеждения. Все ее помощники были искренно преданы ей и тем идеалам, стремление к которым она им внушила.
Следует отметить, что участившиеся в 60–70 годы в России покушения на политиков и министров, равно как и «хождение в народ» с целью пробудить классовое самосознание крестьян – были абсолютно неприемлемы для Анны и ее единомышленников. Их цели и задачи были другими. Вот как неоднократно высказывалась сама Анна Дмитриевна Волховская по этому поводу:
«Межгосударственная политика в настоящий момент, как мы видим, совершенно зашла в тупик. Крымская война, Франко-прусская война и другие военные конфликты последнего времени – все это свидетельства бездарности наших дипломатов. Якобы просвещенные европейские государства не могут договориться между собой. Это происходит оттого, что люди закрыли свои сердца. Люди отделяются, отгораживаются друг от друга. Если так дальше пойдет, то нас ждет мировая война и всеобщий апокалипсис…
Людей нужно подтолкнуть к добру, пробудить в них стремление к благу. Жестокость недопустима. Если дорога к цели идет по чьим-то жизням, значит, цель обозначена неверно. Никто не должен пострадать на пути к светлому будущему».
Все свои таланты Громов сконцентрировал на тайной деятельности во благо человечества. Подготовка и проведение акций поглощали его полностью. Это было для него одновременно и решение сложной шахматной задачи, и поединок, и командование войсками в сражении. Особое удовлетворение получал он, когда все удачно складывалось, и шахматная партия блестяще завершалась матом противнику.
Много лет он жил, не вспоминая прошлое, в котором похоронил свои мечты, свои надежды на счастье. Он с головой погрузился в настоящее и жил только им. Его долгая любовь к восточной красавице Лейле сменилась разочарованием. Она покинула его, променяв на титулованного француза. После этого он закрыл свое сердце, стал одиноким волком. В свои тридцать шесть считал себя уже стариком и не сомневался, что так и проживет свой век без любви, без семьи.
Жизнь, полная опасностей, риска, нравилась Громову чрезвычайно. Она предоставляла ему возможность постоянно проверять себя на прочность. Азарт охватывал его при решении трудной задачи, будь то организация побега заключенных или создание предпосылок к отставке очередного тупого начальника, а также помощь при выполнении особенно сложных и деликатных поручений, как это было с Марией Волынской. Ведь ей предстояло, ни больше ни меньше, как перехватить письмо, от которого зависела дальнейшая судьба России. И для этого она должна была проникнуть в высшие слои российского общества. Именно последняя операция, а точнее, общение с Марией Волынской неожиданно для него перевернуло его жизнь.
* * *
В феврале 1874 года Андрей получил от княгини Волховской инструкции касательно намечавшейся акции, а также денежную сумму, необходимую для реализации замысла. Он сразу же отправился в Санкт-Петербург, где приступил к организации всего необходимого для выполнения задания.
По объявлению в газете он нашел квартиру в доме, важнейшим достоинством которого было наличие проходных дворов, уводящих на другую улицу. В случае необходимости можно было незаметно выйти из дома, или, наоборот, попасть в квартиру, если за парадной дверью была слежка. Поскольку квартира была небольшая, присутствие прислуги почти не требовалось. Работу истопника выполнял он сам.
