Только со временем Сомер смогла понять, как много времени посвятила Крису и Аше. И хотя за все эти годы она многим пожертвовала ради них и порой сожалела о загубленной карьере, без мужа и дочери в ее жизни все равно не было бы ни смысла, ни полноты. Даже теперь больше всего Сомер ждет утра воскресенья, чтобы прийти домой и в назначенное время вместе с Крисом позвонить Аше. Крис разговаривает с дочерью намного дольше, но сейчас Сомер не придает этому такого значения, как раньше. Нередко у нее выступают слезы на глазах, когда она слышит голос находящейся за тысячи миль Аши. Сомер понимает, что они с Крисом только притворяются, изображая перед дочерью счастливую семейную пару. Но те тридцать минут разговора и чашка кофе на кухне с Крисом ничуть не кажутся ей притворством.
Сомер не успевает оглянуться, как наступает время шавасаны — расслабляющей позы, выполняемой в последние десять минут занятия. Поначалу женщина приходила от этой асаны в ужас. Лежать в зале без дела, наедине со своими беспокойными мыслями, вихрем проносящимися в голове! Она думала о том, что Аши нет рядом, о ее гневе, о собственном противостоянии с Кришнаном, об упущенных карьерных возможностях, о неустроенности в будущем. Шавасана — поза мертвеца — подразумевала полное расслабление ума и тела и была врагом Сомер, единственным моментом, когда ей приходилось оставаться наедине со своими страхами и темными мыслями. Как только они появлялись, от них было уже не отделаться. Когда Сомер оставалась одна, они заполняли собой все ее время. Душа болела от одиночества, а в квартире поселилась тишина.
Однажды воскресным утром Сомер лежала в постели, считая оставшиеся до звонка дочери часы. И вдруг ей пришло в голову, что все ее попытки защитить дочь привели к абсолютно противоположному результату. Страх не давал ей отпустить Ашу. Вцепившись в девочку мертвой хваткой, она добилась прямо противоположного — оттолкнула ее от себя. Как с позой дерева: Сомер теряла равновесие из-за чрезмерных усилий.
Как-то утром перед работой Сомер стояла под душем до тех пор, пока не пошла холодная вода. Сначала она спохватилась, что израсходовала всю горячую воду, но вспомнила, что после нее мыться уже некому, а потому воду экономить незачем. Именно тогда Сомер допустила мысль о том, что в какой-то момент перестала выстраивать отношения с супругом. Она всегда ждала, что Крис будет приспосабливаться к культурным традициям ее страны, как это и было поначалу. Так было, когда они взяли ребенка из Индии, когда муж скучал по дому, даже когда просил ее поехать с ним. Сомер казалось, что она и так много сделала для своей семьи. Мать всегда говорила ей, что секрет счастливого брака заключается в том, чтобы каждый из супругов отдавал столько сил, сколько может. И еще немножко. Где-то в этом «немножко», в том маленьком отличии, в великодушии без сведения счетов, и заключалась разница между счастливыми и не очень счастливыми браками. Каждый раз, когда Сундари задавала очередной вопрос об Индии, а у Сомер не находилось на него ответа, потому что это никогда не приходило ей в голову, женщина невольно осознавала, что ее жизнь могла бы сложиться иначе. Все, что она отталкивала от себя, можно было принять. Небольшой сдвиг в сознании, едва заметное изменение точки сосредоточенности, и разница могла стать колоссальной.
Расслабив тело в позе шавасаны и позволив пальцам немного согнуться, Сомер думает об Аше и Кришнане, которые находятся сейчас на другом конце света. Впервые двух самых важных людей в ее жизни от Сомер отделяет океан. Когда один за другим они объявили о своем отъезде в Индию, она подумала, что это необдуманные решения, принятые ей назло. Но теперь Сомер ясно, что эти решения зрели долгие годы. А вот ее поступками руководили злость и страх. Это она ушла из семьи, не подумав о последствиях своего решения. Точно также, как она вышла замуж за мужчину другой культуры, совершенно не осознавая, что это значило для него. Также как она взяла ребенка из Индии, не обдумав как следует, что будет делать, если с ним возникнут какие-то сложности. В своем вечном стремлении преодолеть очередной жизненный этап она не желала даже просто задуматься о будущем.
49
ЕДИНСТВЕННОЕ БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО
Мумбай, Индия, 2005 год
Аша
Первые два адреса, связанные с Дж. Мерчантами, ничего не дают. Но для того чтобы это выяснить, Аше приходится приложить немало усилий. По дороге в третий дом из списка девушка жалеет, что с ней нет Парага, который мог бы помочь ей с переводом. Идея найти родителей в городе с населением в двенадцать миллионов человек начинает казаться дурацкой. При условии, что они вообще могут быть не в Мумбай. Что, если они живут в одной из тех деревень, которые упоминал Дешпанде? Как она доберется туда? Как будет общаться? Когда водитель останавливается напротив обшарпанного здания, Аша сразу передумывает выходить из машины. Но водитель, употребляя много непонятных слов и энергично жестикулируя, заверяет ее, что это именно то здание, которое она искала. На первом этаже нет списка жителей дома, так что Аша сразу начинает подниматься по зловонной лестнице. Девушка закрывает нос и рот рукой. По углам деловито снуют тараканы, а на первом же лестничном пролете ей приходится аккуратно обходить спящего на подстилке мужчину. Она отводит глаза, стараясь не смотреть на него, но ей все равно не удается избежать накатившей тошноты. Две одинаково неприятные мысли вертятся в голове. Первая — ее родители могут жить в таком месте, а вторая — если они здесь не живут, она не знает, как еще может найти их.
На втором этаже двери большинства квартир открыты. Маленькие дети беспрепятственно бегают друг за другом из одной квартиры в другую. В одной из квартир Аша видит, как женщина, пригнувшись, подметает пол.
— Извините, вы не знаете, где живет семья Мерчант? Кавита Мерчант? — спрашивает Аша.
Женщина качает головой, подхватывает ползающего по полу ребенка и делает Аше знак, чтобы девушка шла за ней. Они пересекают лестничную площадку и без стука заходят в квартиру напротив. Там молодая женщина вытряхивает на балконе коврик. Квартирка ужасающе мала: судя по всему, в ней есть всего одна комната, которая весьма скудно обставлена. Краска на стенах облупилась, а с потолка свисает лампочка без абажура. Из тесной кухоньки доносится запах вареного лука и специй. Женщины переговариваются, с любопытством рассматривая Ашу. Они ненамного старше ее. И если бы не языковой барьер, их заговорщический тон напомнил бы Аше разговоры с подружками дома, в университетском городке. Однако эти женщины живут здесь с мужьями и детьми, а вовсе не с соседками по комнате. Их жизнь проходит в работе по дому, а не за учебниками. У Аши начинается приступ клаустрофобии при мысли о том, что можно жить в такой крошечной квартирке.
— Кавита бен? Вам нужна Кавита бен? — спрашивает у Аши вторая женщина на ломаном английском.
— Да, Кавита Мерчант, — подтверждает Аша.
— Кавита бен не жить здесь больше. Переезжать на Винсент-роуд. Вы знаете Винсент-роуд?
* * *
Аша сбегает вниз, прочь из этого здания. Хоть кому-то известно, где живет моя мать. По крайней мере, теперь она знает, что напала на верный след. Первый водитель такси, которое останавливает Аша, не знает, как проехать до Винсент-роуд. Второй знает, но не проявляет особого желания ехать туда в это время суток. Аша достает из кармана деньги, но и это, похоже, не помогает. Черт! Уже так близко. Девушка намерена оказаться на Винсент-роуд, даже если ради этого ей придется угнать машину таксиста и приехать туда самостоятельно. Она выгребает из поясной сумочки все деньги и размахивает ими перед носом водителя. Тот едва заметно кивает и открывает дверь изнутри. Следующие полчаса Аша трясется на заднем сиденье четвертого за сегодняшний день такси. Открытия, сделанные за последние двадцать четыре часа, вихрем кружатся у девушки в голове. Ее назвали Уша. Цвет глаз достался ей от матери. У нее есть двоюродная сестра. Ее родители живут на Винсент-роуд здесь, в Мумбай. Сердце бьется так быстро, что кажется, вот-вот выскочит из груди.
