Аша
По пути домой из редакции «Таймс» Аша засыпает прямо в такси, и водителю приходится будить ее, когда они приезжают. Девушка расплачивается и заходит в здание. Она бодрствовала в течение тридцати шести часов. Большая часть этого времени прошла как в тумане. Набор текста, редактирование, съемка. Лица женщин из Дхарави постоянно всплывают у нее перед глазами. Аша напоминает себе позвонить с утра маме. Она зевает, стучится в дверь квартиры и ждет, когда раздастся знакомый звук шагов Девеша. Тем временем Аша достает из кармана визитку Санджая. Обещание есть обещание. Ему она тоже позвонит утром. Теперь, когда ей наконец есть что рассказать, уже можно. Некоторое время девушка стоит, прислушиваясь к звукам за дверью, поворачивает дверную ручку и обнаруживает, что дверь не заперта. Войдя в квартиру, она ставит на пол сумку, переступает через груду чаппал в прихожей и идет к гостиной, откуда слышны приглушенные голоса. Кто может прийти в такой поздний час?
На диване сидит дадима. Со всех сторон ее окружают женщины с одинаково озабоченными лицами. Каждая из них держит по фарфоровой чашечке с нарисованными розами. Дадима склонила голову, но, даже не видя ее лица, Аша понимает: что-то случилось.
— Это Аша, моя внучка из Америки, — говорит дадима, подняв голову и увидев ее. — Извините нас, мы на минуту. — Она встает, шаркающей походкой подходит к Аше и берет девушку за руку.
— Да, конечно, — говорят дамы и качают головами.
Дадима молча ведет Ашу в маленькую комнатку, откуда на протяжении всего года Аша звонила домой. Бабушка садится на кровать и показывает жестом, чтобы внучка села рядом.
— Дхикри, пришло время твоего дададжи. Вчера он прилег подремать и мирно ушел от нас во сне.
Аша закрывает рот рукой.
— Дададжи? — Она озирается и смотрит на дверь. — Где?..
Дадима нежно берет Ашины руки в свои.
— Бети, его тело уже забрали. Он умер вчера, очень тихо.
Вчера, пока я… работала? Голос дадимы звучит ласково и твердо, и лишь покрасневшие глаза выдают ее состояние. Аша смотрит на их переплетенные руки: худые, с проглядывающими под постаревшей кожей зеленоватыми венами и свои, упругие и молодые. Слезы, упавшие на загорелую кожу, медленно высыхают, и дадима, сильнее сжав руку внучки, говорит хриплым шепотом:
— Аша, я должна кое о чем попросить тебя. Твоего отца не будет, чтобы исполнить долг старшего сына, поэтому ты должна занять его место. Ты должна поджечь погребальный костер на церемонии кремации дададжи. — Она переводит дыхание и продолжает: — Это твой долг перед семьей, — произносит она твердо, чтобы пресечь возражения.
Аша достаточно ясно понимает, что это не совсем так. Да, долг старшего сына — возглавить семью после смерти патриарха. Но в его отсутствие это могут сделать другие мужчины: дяди, друзья, кузены и даже соседи. Аша твердо усвоила, что в Индии всегда выстроится целая очередь из мужчин, желающих исполнить почетную роль. Но Аша заглядывает бабушке в глаза и видит, что та уже все решила. Дадима приняла внучку в свой клан, будто девушка всегда была одной из них. Бабушка всегда считала ее благородной и сильной. Твой долг перед семьей. Моей семьей. Всего год назад Аша могла сказать об этих людях только то, что никогда с ними не виделась. Они встретили ее в аэропорту среди ночи, показали ей все туристические достопримечательности, смотреть на которые в очередной раз у них не было ни малейшего желания, научили носить ленгу, запускать воздушных змеев из тонкой бумаги и есть непривычные для нее блюда. Она не родилась в этой семье и даже не выросла в ней, но для них это не имело значения. Они все сделали для нее.
А сейчас пришла ее очередь. Аша чувствует, как к горлу подкатывает комок, и кивает в знак согласия.
* * *
Голуби будят Ашу, когда через окно уже льется утренний свет. Она слышит воркующих птиц на балконе, где дадима каждое утро рассыпает зерно, даже сегодня. Аша умывается и собирается так, как ей объяснила бабушка.
Дадима сидит за столом и смотрит в окно без своей обычной чашки чая.
— Здравствуй, бети. Пойдем одеваться дальше. Пандит скоро будет.
Аша нервничает перед тем, как зайти в дальнюю спальню. Ее взгляд тотчас падает на половину кровати, где всегда спал дададжи. На кровати лежат два сари. Дадима берет бледно-желтое с узким расшитым кантиком и протягивает его Аше.
— Твой дададжи был бы рад увидеть, как ты носишь свое первое сари. Надень нижнюю юбку и блузку, и я покажу тебе, как оборачивать его вокруг себя.
Второе сари без вышивки чисто белого цвета остается на кровати. Это цвет, который индийские вдовы традиционно носят до конца своих дней. Отсутствие цвета, украшений и косметики подчеркивает их скорбь. Аша в очередной раз удивляется своей бабушке, которая одной рукой крепко держится за традицию, а второй эту традицию расшатывает. До поездки в Индию Аша сочла бы такое противоречие прискорбным и лицемерным, если бы обнаружила его в родителях или ком-то другом. Но все пережитое за последний год убедило ее в том, что мир не так прост, как она думала. Она начала свой путь с поисков одной семьи, а закончила тем, что нашла для себя другую. Аша приехала в Индию, не зная своих настоящих родителей, но имея представление о своем будущем. Теперь все изменилось с точностью до наоборот.
Блуза дадимы, скроенная по фигуре родившей и выкормившей детей женщины, конечно же, велика Аше. Когда девушка предлагает надеть вместо нее подходящую футболку, дадима сначала возражает, но потом сдается и признает, что получилось очень неплохо.
— И почему мы все так не делаем, — бормочет она себе под нос, закалывая сари Аши. — Так нам не пришлось бы оголять перед всеми свои старческие талии.
Когда дадима заканчивает, Аша поворачивается к зеркалу и застывает в полнейшем потрясении. Сари очень идет ей, и в нем удивительно удобно.
После приезда пандита все собираются в гостиной, чтобы обсудить, как будет проходить кремация. У Аши урчит в животе, но бабушка сказала, что им нельзя есть до завершения церемонии. Как только дадима сообщает пандиту, что его помощницей во всех ритуалах будет Аша, он яростно протестует.
— Сарладжи, ты ведь не хочешь навредить душе своего мужа. Выбери родственника мужского пола.
Бабушка устало вздыхает. Прежде чем она успевает ответить пандиту, Аша произносит:
— Пандитджи, со всем уважением к вам, но это дело семьи. Мы с дадимой обе желаем, чтобы погребальный костер поджигала я. Это решение нашей семьи.
* * *
У места, где проходит церемония, они обнаруживают сотни людей. Десятки медиков в халатах. Аша находит глазами Нимиша, Прию и Бинду, других двоюродных братьев и сестер, тетушек и дядюшек, с которыми она виделась летом. Санджай стоит рядом с родителями, его глаза тоже покраснели от слез, как и у нее. Среди собравшихся она узнает соседей по дому и даже торговца овощами, который ежедневно приходит к ним. Мина, Нейл и Параг из газеты тоже здесь. Большинство скорбящих приветствуют Ашу, склонив голову и сложив руки в намасте. Некоторые из них в знак особого уважения кланяются, касаясь ног дадимы.
