– Ууф! – воздух вновь с шумом вырвался изо рта Мясоедова.
– Ууф!
Третье приземление оказалось не таким плавным, как два предыдущих. Звук удара ступней о покрытую ламинатом поверхность совпал с испуганным голосом Крыловой:
– Господи, Жора! Ты что делаешь?
– Да вот, размяться решил немного, – Мясоедов отпустил турник, но ухитрился остаться в вертикальном положении, опираясь локтями на брусья, – еще подход думаю сделать, и на первый раз хватит.
– Вот это ты называешь размяться? – возмутилась Вика.
– А что? – Жора переключился на правое плечо. – Надо давать мышцам нагрузку, а то я малость ослаб за последнее время.
– Нагрузку? А если ты еще больше повредишь себе спину?
Подойдя к мужу, Вика попыталась положить ему руки на плечи, однако Мясоедов мягко, но решительно отодвинул ее в сторону.
– Я решил привести себя в форму, – твердо произнес он. – Пусть не в ту, что была раньше, но в ту, которая может быть сейчас. Поэтому ты успокаиваешься и делаешь два шага назад. А я сосредотачиваюсь и пытаюсь два раза подтянуться. После этого данное упражнение на сегодня будем считать выполненным. Делаем?
Молча кивнув, Крылова отступила на два шага. Не отводя взгляда, она следила за тем, как Жора вновь поднял вверх одну руку, затем другую.
– Ууф!
Первый подъем был выполнен почти идеально.
– Ууф!
Второй, по мнению Крыловой, был почти так же хорош, как и первый, хоть, быть может, Жора и не коснулся подбородком перекладины. Зато приземление, вернее приламиначивание, оказалось плавным и совершенно бесшумным.
– Вот увидишь, через месяц десять раз буду делать.
Опираясь на костыли, Жора шагнул к жене и ткнулся губами ей в кончик носа. Его порозовевшее лицо буквально лучилось энергией.
Как мало надо человеку для счастья, промелькнула мысль в голове у Крыловой. Иметь цель, которую можно достигнуть. У нее самой целей более чем достаточно. Весь вопрос как раз в их достижимости.
Второй колокольчик, хоть и не такой звонкий, прозвенел двумя часами позже, когда уже вот-вот должна была начаться очная ставка между доставленным в здание следственного комитета Барковцом и Айлин, по настоятельной просьбе которой, ее родителями разрешили подняться вместе с ней на четвертый этаж. Поскольку на самой очной ставке они присутствовать не имели права, им пришлось остаться в коридоре. Мать девушки неподвижно сидела на одном из стоящих у входа в кабинет стульев, а отец неторопливыми шагами мерил расстояние от лифта до кабинета с табличкой «Следователь по особо важным делам Крылова В.С». Уже третий раз подряд выходило двадцать семь шагов, но это однообразие результатов никак не сказывалось на решимости мужчины произвести новые измерения.
Двери лифта распахнулись. Первым в коридор вышел Панин. Не дожидаясь остальных, он двинулся в сторону кабинета Крыловой. Едва не столкнувшись нос к носу с отцом Айлин, он принял немного в сторону и приветливо кивнул, так, словно повстречал старого знакомого.
– И ты здесь, земляк? – хлопнув отца девушки по плечу, Михаил Григорьевич зашагал дальше, оставив сбившегося со счета киргиза стоять в полном недоумении посреди коридора.
Следом за Паниным из лифта показался Барковец. Студент выглядел растерянным, правая рука его была прикована наручниками к широкому запястью рослого конвоира, а левая болталась, совершенно не попадая в такт и без того неровных шагов. Замыкал эту небольшую процессию Малютин.
В тот самый момент, когда дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Панин, второй колокольчик и зазвенел. Зазвенел он едва различимо, поскольку мобильный телефон Крыловой был переведен на беззвучный режим.
– Виктория Сергеевна, – бодро зазвучал в трубке басовитый мужской голос, – машинка ваша готова к выдаче. Можете сегодня во второй половине дня забирать.
– Очень хорошо, – улыбнулась Вика, окончательно приходя к выводу, что день складывается как нельзя лучше. – Очень хорошо, – повторила она, когда распахнувший дверь в кабинет Панин пропустил перед собой скованных наручниками между собой Барковца и сержанта-конвоира.
– На этот раз, Виктория Сергеевна, мы по времени тютелька в тютельку, – войдя в кабинет, Михаил Григорьевич привычно направился к подоконнику. – А что, другая сторона представления? Все здесь? А то я только папашу видел.
– Они чуть дальше по коридору сидят, – объяснила Крылова и взглянула на стоящего у двери Малютина. – Денис, вы пригласите?
Сидевший с отсутствующим видом Барковец лишь немного повернул голову, чтобы увидеть, с кем именно ему предстоит пройти очную ставку. Мгновением позже лицо его исказилось от изумления, а изо рта вырвался странный клекочущий звук, внезапно оборвавшийся на самой высокой ноте.
Сидеть! – конвоир, стоявший за спиной у задержанного, с силой надавил на плечи попытавшемуся было вскочить на ноги Барковцу.
– Михаил Юрьевич, сейчас мы проведем очную ставку между вами и свидетелем Калиевой, – Вика взглянула сперва на Барковца, затем на Айлин, сидевшую с противоположной стороны стола. – Поскольку ваши родственники пока не заключили договор ни с одним из адвокатов, на очной ставке ваши интересы будет представлять назначенный вам защитник.
– Соловец Эдуард Андреевич, – невысокий полный мужчина добродушно улыбнулся и помахал рукой, обращаясь при этом скорее к следователю, чем к своему подопечному.
Процедура двинулась по привычному, знакомому всем, кроме двух непосредственных ее участников, сценарию. Подозреваемый, представьтесь. Вы знакомы со свидетелем? Свидетель, представьтесь. Свидетель, предупреждаю вас об ответственности за дачу ложных показаний. Вот здесь распишитесь. Хорошо, перейдем непосредственно к вопросам. Вы знаете подозреваемого? Свидетель, чем вы были заняты в четверг, тринадцатого мая? Вы уверены, что это было именно в тот день? Ах, вы нашли билет… Замечательно, приобщим его к материалам дела. В какое время вы возвращались из кинотеатра? Вы шли одна или с вами был кто-то еще? По пути домой вы встречали кого-либо из своих знакомых? Вы можете с уверенностью заявить, что это был именно Барковец? На каком расстоянии от подъезда вы находились? Барковец, что вы можете сказать по этому поводу? Полагаете, обозналась! Хорошо, я так и занесу в протокол. Свидетель, что было после того, как вы зашли в подъезд? Так… продолжайте… так.
То, что произошло потом, событием неординарным назвать было нельзя. Подобное на очных ставках случается достаточно часто. Именно поэтому на подобных мероприятиях кроме следователя и адвоката всегда присутствуют конвоиры или несколько оперативников.
– Ты, сучка лживая!
Барковец метнулся вперед, вытягивая над столом скованные наручниками руки. В то же мгновение всей массой своего тела ему на спину обрушился конвоир, а еще долю секунды спустя Малютин, ухватив задержанного за кисть левой руки с силой крутанул ее против часовой стрелки. Барковец истошно взвыл, а его адвокат, невозмутимо наблюдавший за всем происходящим, негромко прокомментировал:
